— Нет.
— Узнаешь.
Каждую новую казнь и пытку Головкин заранее проигрывал в своем воображении. И тогда их воплощение приносило больше удовольствия.
Он привязал к запястьям Сергея прочную веревку, перекинул ее через забетонированную в потолке скобу, потянул на себя. Руки подростка вывернулись в плечах, его стало отрывать от пола. Он заорал от невыносимой боли. В суставах что-то громко хрустнуло.
— Я не хочу слышать твои вопли! — прикрикнул на него палач. — Хочешь жить — терпи молча.
Жить? Фишер пообещал оставить ему жизнь? И несчастный подросток стал терпеть. Только шипел от страшной боли.
Мучитель закрепил конструкцию дыбы. Привязал к половым органам мальчика веревку и принялся раскачивать его тело, свирепо улыбаясь. Потом он включил паяльную лампу и принялся опалять жертве волосы на лобке, на голове, сжег брови и ресницы. Открытое пламя касалось и кожи. А мальчик героически терпел. Только морщился и шипел от боли...
Читая эти жуткие описания в показаниях Головкина, выслушивая его ответы, следователи удивлялись молчанию Сергея К. во время пыток. Ведь от него маньяк не требовал никакой выдачи военной тайны. Для маньяка ведь пытка имела не прикладное, а самоценное значение. Впрочем, кричи Сергей — все равно его никто бы не услышал. Звукоизоляция была надежной. Но он хранил молчание, продолжая на что-то надеяться. Надежда действительно умирает последней.
Чудовище продолжало свои эксперименты, внимательно разглядывая подростка, удовлетворенно кивая при изменении его реакции. Он испытывал к истязаемому интерес не меньший, чем ученый испытывает к подопытной лабораторной мыши.
Маньяк достал большую прозрачную полиэтиленовую перчатку. Такими ему часто приходилось пользоваться при искусственном осеменении кобыл и для прямой пальпации плода в матке животного. Перчатка имела широкий раструб, и длиннорукий Головкин натягивал ее себе чуть не до плеча. Но сейчас она была ему нужна совсем для других целей.
Он надел ее подвешенному на дыбе мальчику на голову и зажал края. Чудовищу было интересно посмотреть, как человек задыхается в полиэтилене. Когда подросток начал конвульсивно дергаться, Головкин снял перчатку, подождал, пока жертва отдышится, и натянул снова.
Потом чудовище сняло полиэтилен и, подтянув жертву повыше, подставило парнишке под ноги табуретку. Боль прекратилась. Напряжение в руках совсем ослабло. Но это был последний отдых. Подросток молчал и только тяжело дышал.
А Головкин, встав на ящик, укрепил на крюке веревку, завязал петлю на шее обреченного.
