— Что он несёт? — сдавленно прошипел Мишка. — Это же… всё же не так совсем, мы сами видели! Чего молчишь, скажи!
Витька разжал пальцы. На коже отпечатались красные следы от ногтей.
— Незачем, Мих. Ну о чём с ним говорить? Сам видишь, он всё вывернет по-своему. Или предлагаешь устроить скандал?
— Нет, я… — Мишка растерялся. — Но нельзя же это так оставить? Вон сколько народу слушает, и верит, между прочим!
Витя встал. Он обращался к Мишке, а не к докладчику — но не шёпотом, во весь голос, будто забыв о стоящем на трибуне.
— Верить можно любой ерунде. Но, если не хочешь, чтобы тебе вбивали в голову всяческий вздор — надо думать самому. И не слушать, кого попало.
В зале повисла гробовая тишина. Кто-то охнул, с заднего ряда раздалось «во даёт!»
— Ты что себе позволяешь, Серёжин? Немедленно сядь, мы с тобой после заседания побеседуем!
А, ладно, решил Витька. Будь что будет. В крайнем случае, попрошу родителей перевести меня в другую школу.
— Не буду я садиться, Татьяна Марковна. Я лучше пойду, хватит с меня этой альтернативной истории. Хороший жанр, не спорю, фантастика — это вообще интересно. Только надо честно предупреждать, о чём пойдёт речь, чтобы люди даром время не теряли.
Зал загудел. Несколько человек вскочили с мест, кто-то даже захлопал.
— Ты что, Серёжин, белены объелся? Ты соображаешь…
Витька не выдержал:
— Я-то соображаю! А вот этот… господин Опанасенко, или как там его — он понимает, что наговорил?
Евгений Николаевич постучал ручкой по краю кафедры, все взоры тут же обратились к нему. Он был опытен в словесных баталиях, и не потерял самообладания — по прежнему отечески, мудро улыбался бестолковому школьнику. Разве что, улыбка стал чуть натянутой.
— Я вас понимаю, молодой человек. Не каждому дано выйти за рамки косных теорий. Но давайте подумаем вместе — кому выгодно загонять вас в эти рамки? И тогда…
— …и тогда я с вами соглашусь? Не дождётесь. — отрезал Витя. Он будто вырвался на свободу из клейкой паутины. Тело стало лёгким, будто шарик, наполненный гелием.
— Как грустно, Татьяна Марковна, что ваши ученики мыслят столь… — господин тщательно выбирал слова, — …столь узко. Я полагал, что такой педагог как вы, способны привить широкий взгляд на историю.
Маркушу будто по липу ударили. Витя увидел, как в глазах исторички сверкнула самая натуральная злость.
— Вообще-то я только неделю здесь учусь. И Татьяна Марковна ещё не успела привить мне эту вашу… широту. Не повезло, понимаете ли…
