— Любую тьму можно приручить. Кроме той, что внутри…
Взгляд опускается вниз, и сердце останавливается. Кровь, ярко-алая кровь на такой ослепительно-белой ладони с аристократическими пальцами. И страшная рана от кривого лезвия старого кинжала…»
В следующий миг все исчезло. Я снова сидела на стуле вместо кресла и была самой собой. Только перед глазами все еще стояло блестящее багряное пятно на мужской ладони. Той самой, которую я до сих пор крепко сжимала в трясущихся пальцах.
— Лариана, — тихо позвал ректор за моей спиной. Но я не откликнулась.
Вместо ответа сжала мужскую кисть еще крепче и слегка потянула на себя, одновременно выпрямляя длинные пальцы, чтобы добраться до ладони.
На светлой, слишком бледной коже сверкал глубокий шрам.
— Так это было на самом деле? — ошеломленно проговорила я, разглядывая кривую припухшую линию.
— Да, — бесцветно проговорил Люциан, больше не пытаясь вырваться.
Сердце будто оборвалось, снежной лавиной падая в пропасть. Чужие эмоции: боль, безнадежность, пустота — вдруг снова отозвались в груди, заставив душу обливаться кровью.
Неужели он все это испытал? Неужели испытывает до сих пор? Но почему?
Ни один человек не заслужил того бесконечного стылого отчаяния, которое я ощутила в его воспоминаниях.
Я не знала ответов ни на один из своих вопросов. Но мне до стона сквозь плотно сжатый рот, до крика, спрятанного глубоко в горле, хотелось прижаться к широкой мужской груди. Услышать стук сердца, застывшего под ледяной коркой печали. Отогреть его, заставить почувствовать.
Не выпуская прохладную мужскую ладонь, я медленно провела по линии шрама. От самого запястья до ложбинки между большим и указательным пальцами. Едва касаясь, боясь причинить боль, несмотря на то, что на вид ране было не меньше месяца.
Люциан напряженно выдохнул.
Я вздрогнула, почувствовав, как в кабинете становится жарче. И повторила движение в обратную сторону. На миг остановилась на запястье, очертила выступающие вены и осторожно поднялась по ним вверх, как по дорожке.
— Лариана… — проговорил он, и голос его звучал неожиданно низко.
От горячих, немного рычащих ноток в ушах еще громче застучал пульс. В кровь плеснул огонь.
Дальше все получилось как-то само. Я приподняла его руку и вдруг коснулась губами самого центра ладони. Того места, где шрам был больше всего.
Люциан шумно выдохнул.
Под кожей словно взорвался фонтан искр. Время остановилось, растягивая мгновение в вечность, нарушаемую только бешеным биением в груди. В венах медленно закипала лава.
