Убийца выстрелил и уложил офицера. Нацисты тотчас же открыли ответный огонь, пули изрешетили стену, и его заложник погиб, хотя сам Убийца успел спрятаться за шкаф. Внезапно стало очень холодно, и все вышло из-под контроля, все происходило слишком быстро, и Убийца выстрелил, не целясь, – он надеялся, что попал в светящегося нациста, который пытался прочитать свое ублюдочное заклинание.
Коробка гудела так громко, что казалось, будто его сумка поет. Она тряслась. Что-то взмыло в воздух, пролетело через кухню и с глухим ударом упало прямиком в сумку, словно крупное яблоко.
– Nein! – крикнул кто-то. – Nicht…
Это была граната. Раймон поспешно схватил ее.
Тут из рук нацистского колдуна хлынули струи силы, мощи, слов, оккультного света, и все это смешалось с жужжанием коробки, а также с гранатой, которая рванула, и взрыв – порох – герметическая вспышка, все это вместе взятое вынудили украденную батарею, накачанную сюрреалистическими наваждениями под завязку, преобразиться.
Коробка Джека Парсонса стала боеголовкой.
Ничто не могло ее удержать.
Взрыв, ускорение, дистиллят, дух, история, вооруженная душа конвульсивной красоты[41] достигли критического уровня.
Началась цепная реакция.
Всхлип, вопль, шум крыльев насекомых, звон колокола, прокатившаяся по городу волна, взрыв, взмах и поток, сверхновая, мегатонна воображения, случайности и наваждений. Отделяющий зерна от плевел ветер Арно, Лефевра, Брассаи, Агар, Малкина, Алин Ганьер и Десноса, Валентины Гюго, Массона, Алан-Дастро, Иткина, Кики, Риуса, Буместер, Бретона и всех остальных, со всего мира, несущий все, что они любили и о чем когда-то мечтали. Гребаная буря, перенастройка, ударная волна безумной любви, полыхающий взрыв бессознательного.
Париж рухнул – или восстал – или рухнул – или восстал – или рухнул.
Граница того, что осталось от старого города, по-прежнему заблокирована колючей проволокой и оружием.
– Мы не сможем выйти отсюда, передвигаясь по поверхности, – говорит Сэм.
Но «Мэри-де-Лила», последняя станция метро на линии, находится в нескольких улицах к востоку от края барьера. Снаружи, за запечатанным двадцатым арондисманом.
Там, где сходятся девятнадцатый и двадцатый, Сэм спускается по ступенькам в скверную тьму, и Тибо идет следом. Они идут по туннелям, куда не стоило входить. Они минуют поезда, остановившиеся много лет назад. Они в подземном городе.
Тибо дышит неглубоко, осторожно, у него дрожат руки. Из тьмы проступает преграда. Руины блокпоста, заброшенного еще в самом начале, когда немцы решили, что хищники, обитающие ниже тротуара, в достаточной степени оберегают их от диверсантов.
