Зофья сжалась, вспоминая родной городок, на глаза навернулись слёзы.
— Меня там никто не ждёт, разве что костёр на главной улице. Выгнали же, ведьмой обозвали. Даже если не подтвердится обвинение, родители всё равно на порог не пустят и замуж никто не возьмёт. Жизнь кончена!
— Да будет тебе, — устыдил её Гед. — Хочешь, я тебя в жёны возьму?
— Ты? — слёзы тут же прошли, она уставилась на него во все глаза. — Зачем тебе? Я же заморыш, неумеха нерадивая — всё из рук валится.
— Глупости это. На тебе порча была. Ягиня тебя от неё избавила.
— Откуда ты знаешь? — не переставала удивляться Зофья.
— По ауре. Это оболочка такая, у каждого живого существа есть. По ней всё заметно: что чувствуешь, чем болеешь, пожелания нехорошие, колдовства следы.
— А как мне её увидеть?
— Могу научить, но надо ли тебе? Это же первый шаг к тому, чтобы колдуньей стать, всамделишней, а не по злым наветам. И дороги назад уже не будет. Как только ты увидишь Мрак, он увидит тебя.
Зофья испуганно втянула воздух.
— Лучше я работать тебя научу. Это совсем не так сложно, особенно когда злобные чары не мешают, — он задорно подмигнул.
— Мне ещё гадалка нагадала, что детей у меня не будет, — выдала самую горестную тайну Зофья.
— Если меня жизнь чему научила, так это тому, что с судьбой можно и нужно спорить. Только тогда получится вырваться из порочного круга. К тому же где ж я сам, бессребреник и колдун-старовер, жену себе сыщу? Нет, скажу я тебе, две беды, одна на одну, должны удачу принести. Вдвоём веселее жить будет, подсобить всегда друг другу сможем. То, что не сделаешь для себя, для другого, родного и близкого — за милую душу. Так как, согласна?
Она вгляделась в красивое благородное лицо, изукрашенное тенями и бликами от костра. Неужели такой добрый, такой умелый, такой сильный и смелый, словно сам царь, её, дурнушку, замуж зовёт? Да ещё как! Будто соловушка сладким голосом зарю кличет.
Зофья подалась вперёд и поцеловала твёрдые губы.
Гед покраснел до ушей и отпрянул:
— Ты чего это, а?
— Ты ж меня замуж звал. На заручинах жених с невестой всегда целуются, чтобы уговор скрепить.
— А-а-а, я знал, да! — Гед напустил на себя уверенный вид. Мол, не юноша робкий, а мужчина суровый.
Зофья спрятала улыбку за косами. Какой же он хороший, самый лучший! С таким и в шалаше Ирий будет!
Гед вынул из мостовой камень и достал из тайника холщовый мешок:
— Накопления на чёрный день. Знал, что когда-нибудь пригодятся.
Они улеглись возле костра и закутались в плащи. Утром подножье холмов заволокло молочным туманом. Не видно ни земли под копытами, ни даже хвоста передней лошади. Но Гед уверенно вёл мимо леса, конь Зофьи послушно шёл за ним, словно на привязи. Уже и туман расступился, впереди показался частокол городской стены. Здесь они спешились, и Гед отпустил лошадей обратно в лес. Сказал, Ягинины они, среди людей не смогут.
