Четыре четыре четыре четыре.
Ты должен подняться.
Сейчас я вспоминаю, как пытался понять. Смотрел на Лоусона и — помимо того, что мне было дело — старался найти ответ на вопрос.
Что он скрывает?
Кто такой Майкл?
Кто такой Коннор?
Все это время он скрывал какую-то большую тайну. Но я сам ходил как труп, как робот, а по итогу — испорченное личное дело. Фаулер любил отыгрываться на обоих — и спасибо ему, ведь хоть кто-то из нас двоих еще мыслил здраво — использовал возможные рычаги давления. Но Коннор готов был ночами сидеть в архиве, выполняя его поручения, потому что ему это было на руку — получить доступ к бумагам. А вот я заебался перебирать их, каждый раз когда мы снова не могли поделить улику или же чей-то труп.
Когда Лоусон в очередной раз перед всеми играл в смерть, говоря с оружием.
К магнуму обращался на ТЫ, к моделям винтовок на ВЫ, табельное и вовсе не жаловал. А я получал только хэнк.
хэнк хэнк хэнк хэнк андерсон
Пять.
Он был самым странным человеком, которого я знал. Однажды на обеде зашел разговор о страхах — Перкинс просто сказал, что ничего не боится, чем вызвал хохот у Рида.
— Ага, как же, — заржал он, — поэтому ты чуть ли не помирал в зале, когда вырубали свет и мишени двигались? — они говорили об академии, а я в их разговоры не лез, — ты темноту не перевариваешь, просто признай это.
Тот ничего не ответил, только пожал плечами.
— Я боюсь рынков, — вставила свое Хлоя, — а что? Там все эти фрукты лежат, и овощи… На самом деле, у меня аллергия не только на лимон, много на что…
Когда Рид повернулся к Лоусону, я не ждал ничего необычного.
— А у тебя на что аллергия, мисс Я-никогда-ничего-не-боюсь? Смотри, у всех есть свой страх, даже у Перкинса, так что не ври нам.
Я не ждал ничего удивительного.
— Я боюсь птиц.
Но брови мои поползли вверх, и тогда я заметил. При первом же удобном случае.
Мы были в парке, выслеживали курьера. Я смотрел на Коннора, но тот как-то по-тупому уставился на птиц. Как если бы те вдруг оказались в куртках. Или в штанах. Или же в тех же кепках. Или же с собственными пушками. Он словно был готов к этому, ко всему странному, держал руку на уровне пояса, как раз там, где находилось оружие. Черт возьми, Лоусон, это тебе не тир, а парк. Птицы не железные, не роботы. Обойдемся без смертей хоть сегодня?
Сам только не умри от страха, пожалуйста.
Так я тогда подумал.
В одну из ночей, когда нас оставили в архиве (снова), произошло кое-что странное. Телек работал на шестом канале, а мы рылись в бумагах.
