— А вино? Ты его чуешь?
Марк снова потянул носом.
— Пальмовая арака с гвоздикой и немного корицы. Сойдет?
— Ромлин! — восхитился ифталит. — Хотел бы и я обладать таким собачьим нюхом. Я бы брал след, как твоя легавая, и ни один враг не смог бы от меня уйти. А главное, я знал бы, где меня подстерегает опасность. Ведь опасность пахнет, верно?
— Все имеет свой запах, — заверил Марк. — Но я не все различаю. И слава за это богам. Потому что, скажу начистоту, да вы это и сами знаете, большинство ароматов неприятны.
— А мой аромат приятен?
— Весьма. Ты благоухаешь, как роза.
— Это бабский запах! Пошел ты к черту.
— А чем пахну я? — поинтересовался Кай.
— Ты пахнешь, как бочка из-под солений. Добротный, стойкий аромат.
— А шлюхи? — спросил Халим. — Чем пахнут шлюхи?
— О, шлюхи! Они источают целый букет ароматов. Одни вначале вызывают вожделение, а другие последом — разочарование. Не важный, надо заметить, букет.
— Ты не те цветочки нюхал, ромлин. Я вслед за вожделением всегда испытываю удовлетворение.
— А бывает нюхнешь, — вставил Кай, — и на следующий день уже капает с конца.
— А это как повезет, — Халим заметил служек и воскликнул. — Ужин! Слава богам и героям!
Один служка нес блюдо с верблюжатиной, другой ячменные лепешки, третий кувшин с вином и кубки. Они расстелили поверх кошмы льняную скатерть и, расставив угощения, молча, удалились.
— Вы спрашивали, что еще замечательного есть в моей стране, — сказал Халим после того, как каждый из приятелей отведал по куску мяса. — Кто посмеет сказать, что эта верблюжья нога на вертеле не замечательное изобретение?
— Это блюдо то, чем вы можете по праву гордиться, — признал достоинство угощения Марк. — В нем все самого отменного качества.
— И еще оно удваивает силы и очень полезно, когда человек собрался к девкам, — с гордостью сообщил Халим. — У нас дома, я помню, отец, готовя верблюжатину, снимал мясо стружкой по мере созревания. Очень ловко у него выходило, и мясо получалось особенно вкусным. Это блюдо называлось «хаш».
— А почему в этой корчме так не готовят мясо? — поинтересовался Кай.
— Потому что ифталиты, что держат корчму — с севера. А там не знают хаша. Моя же семья живет в самом сердце пустыни, в городе Макен. Там стоит дом богов, и по большим праздникам, и в дни священного месяца люди со всей страны собираются в нашем городе, чтобы принести богам предписанные жертвы. Мой отец служил в доме богов хранителем и многого насмотрелся, встречая паломников. И однажды увидел то, как южане из мяса жертвенных животных готовят хаш.
