— Ты был дома?
— Да.
— И ничего не заметил?
— Нет, ничего… — ну зачем ей развитие темы, вон, даже брат без команды уходит мыть руки. Первая моя мысль — она спросил про Тот момент, а я и для себя ещё не прочитал те шумы, что были утром в подъезде.
— А как ты узнала? — Она, кажется, не поняла, что я задал вопрос уже совершенно включённо. Это понял отец, он приподнял брови и глядит на меня с удивлением.
— Возле подъезда, когда шла с работы, там Женя и Галя. — Понятно, Женя и Галя — другие наши соседки, и теперь я вполне представляю себе, как они там стоят, ожидая знакомых. Я уже хочу рассказать то, что видел и слышал, но она вдруг садится за стол, и я лью молоко в её синюю чашку, а она уже вновь говорит — а я не хочу — хватит, довольно… Но она говорит теперь не для меня, она смотрит уже на отца.
— Какой ужас, ты знаешь, как это случилось… — Он, конечно, не знает и вновь поднимает глаза. Зачем ему это, но я молчу — он ждёт, и я не протестую. Кот по привычке взобрался на шкафчик под потолок и сел там, около самовара, как кукла, он даже не шевелится, глядит на нас сверху и ждёт, что его там окликнут. На кухню опять входит брат. Все ждут, что она заговорит, лицо её стало серьёзным. Брат, оглядев стол, достаёт из холодильника что-то своё, пауза всё же была так мала, и она вновь продолжает, и снова ко мне.
— Час назад ты был дома? — В ответ я киваю. — Он повесился в подвале, и она не могла его снять, он был ещё жив, а она бегала по подъезду — искала мужчину помочь, никого не нашла, она не знала, что ты приехал. — Бах, кажется, я виноват, я понимаю, в чём-то это есть так, ведь я что-то слышал.
— Но а что? — Это брат пожимает плечами. — Могла перерезать верёвку. — Остриё разговора уже не направлено на меня, сейчас его нет вообще, даже того, что похоже на мячик. Брат садится к столу, а она отвечает.
— Он не на верёвке, на проволоке, и, когда она хотела её открутить, он стал её пинать, и она испугалась. — Мрак! Как могло быть такое? Его можно было спасти? Вопросы кружатся во мне. Они не глядят на меня, я стою у плиты, и меня тихо берёт торможенье.
— Побежала на улицу — нет никого, и она — в соседний дом, там живёт Клава из ЖКО, ты её знаешь. — Это она обратилась к отцу, он ей спокойно кивает. — Прибежали, он ещё жив, очнулся и пнул теперь Клаву. — Господи, триллер какой-то!
— Потом они уже вместе бегали за мужиком в ЖКО, на другой конец квартала. Пока нашли и вернулись, он уже больше не дышит. Вызвали скорую, но когда она будет… — Бред, я даже чувствую облегченье, что всё, наконец, завершилось. Но тут же приходит тоска — это же невозможно, что б было такое. Я словно вижу его фигуру, он смотрит на нас, стоит к нам полубоком, всё более удаляясь. Мне душно, и я иду к окну — Серость наледи на стекле стала глубокой и манит. Но я обернулся.
