…А стенгазеты висели в фойе — как хорошо в стройотрядах — дожить до лета и там заработать, мне было «впадлу» проситься. В первых каникулах я поработал — и на турбазе инструктором, и воспитателем в лагере — двести рублей…, потом опять кочегарки на зиму. Я уже что-то слышал, что есть и «шабахи», но только в них по знакомству. Правда, меня пригласили — кроме меня было трое «сачков», мне не понравилась эта раскладка. Александрович (наш «освобождённый бугор»), когда я как-то попробовал спорить — «или я, на фиг, уеду», очень вальяжно мне спел под гитару — «Господа офицеры, я прошу вас учесть…» — я его что-то понял. Здорово было назавтра ехать на местном смешном паровозе, в тамбуре, сидя в открытой двери и свесив ноги — нет комаров, только запах тайги, стук колёс, ветер, да изредка поворчит проводница.
…Перед третьим летом мой почти забавный сокурсник стал агитировать «ехать самим» — он помогал деду выстроить дачу и был уверен — мы сами всё сможем, главное, чтоб я сумел найти место. Нам было по девятнадцать. Нас набралось тогда восемь, и я уехал вперёд — день на поиск. Но на вокзале в Тюмени «свистнули» весь мой рюкзак, и я приехал один в Нижневартовск с пятью рублями в кармане. Пыль дорог-улиц и краны вдали, а по дорогам — Белазы — отступать некуда, моя «команда» ведь уже едет на малые деньги от мам, ехать обратно не смогут. Я заходил в стройконторы-бараки — не брали, лишь в конце дня повезло — в девять утра вертолёт в Когалым, в восемь всем быть с паспортами. …Вертолёт рвал уши шумом, снизу тянулся песок с озерцами и изредка группы елей. Когда мы спрыгнули на бетон плит, ни кто не понял, где мы — жара под сорок и ветер. Дошли — вокзальчик, а рельс ещё нет, мимо «раз в час» проезжает машина, и я ушёл на разведку. После обеда вселились в барак, прораб Гридасов сходил, показал наше место в лесу, где нам уже завтра строить. Я спросил «Клавдия» — «Ну, говори, что будем делать сначала», а он ответил — «Не знаю». Я его не удушил, и мы пошли к недостроенным домикам, до темноты смотрели, соображали.
А утро выдалось звонким, прозрачным — вокруг синющее небо, а кое-где даже кедры. Мы нашли колышки с адресом, где нужно строить — участок елей и развели костерок сварить кофе. Ели качали вершинами где-то в большой вышине, на конец дня их не стало, и даже сучья срубили. Самым критическим стал второй день — с утра пришли на объект, тела ломит, кружатся головы от кислорода. Нужно лопатами копать под сваи. Девять утра, потом десять — и…, никто не может. А вот один наш «боец», под два метра, еврей, но мастер спорта по самбо вдруг заявил, что я завёз всех, и полный кирдык — и ни кто с ним не стал спорить. Тогда пришло вдохновенье — не понимая зачем, собрал последние деньги у всех, мы вместе с Гришкой пошли в магазин и взяли двадцать бутылок (0,7) «Медвежьей Крови» и полкило карамелек. Когда пришли на объект, я, молча, открыл бутылку и выпил до дна (раньше не пробовал больше стакана), встав на колени перед своей ямкой, во всю телесную радость вдруг стал копать, а через час, разогнувшись, увидел — и все вокруг тоже пашут — медленно выпил вторую (больше ни разу не пили). На третий день мы поставили сваи. Утром четвёртого дня получили аванс — каждому дали 120 (как кочегар получил бы за месяц).
