— Как ты жила без меня? — Голос звучит неожиданно глухо, что-то не то здесь с пространством. Слова — округлые камни. Что-то — реакция с моей судьбой, было, всегда, в связи с нею. Она, став мастером форм, стала заложницей и их иллюзий. Больше иных мне известных ключей от плоскостей-описаний, она меняла мой мир, и могла быть абсолютом. Весь комплекс чувств, задаваемых ею, не мог быть замкнут. Это она оживила когда-то мне душу, и много лет была мука. И только что-то легко поселилось во мне с ее лицом, и принимало молитвы.
— Ты что же, думаешь, что я — она? — Тут даже памяти нету. Но только это она предала, предает и сейчас, лжет, как обычно — я тронут. Манипулировать кем-то наверное можно, только важней знать ответы.
— Будешь пить чай? — Шаг-два к плите, она трещит зажигалкой, и светло-синий огонь над конфоркой сквозь «стекло-чайник» создал чудный свет, вместо глухой серой тени, и, когда вскоре пошли ото дна пузырьки, блики его заплясали по стенам. В чем-то обман, что тревожит меня — здесь нет ненужных деталей. Роль мне навязана ею. Иду к окну — чернота, а не серпик луны, а она близится, я обернулся — женщина — «как-бы-реальность», она проходит меня, как сквозь дверь, и, что-то взяв, возвращается к полке. Как будто хочет меня накормить, но здесь еды не бывает — делает что-то, не вижу. Сажусь на корточки спиной к окну. Я понимаю — зашел далеко, но мы на равных. Теперь я мир этой кухни. Через нее я опять принят в люди. Хочется выпрямить это. Здесь рядом с ней теперь прошлого нет, а мысль о будущем — глупость.
Может быть, что-то она пробудила во мне, все словно снова прекрасно, но — как занозу, принесшую яд, я вижу — я ей всегда только средство. Кроме души, мне платить сейчас нечем, будет «томление духа». И никого не спасти — ни ее, ни себя, можно одно — уходить, и каждый из нас уходит. Так быстро движешься в мысли-пружине.
Мы с ней похожи, но только в одном — оба болеем простудой. Я вижу бывшее, то, чего нет — где очень синее платье, тело ее танцевальное, мягкость движенья — они меня поражали. Она реальная одервенела, только не тело, конечно — внешние слои энергий. Если подать, как магнитное поле, любовь, то электричества просто не будет. Верить и знать она тоже не хочет, что можно, было б иначе. Сама любовь здесь несет отрицанье. Встал — ломовая тяжелая боль, я иду. Перешагнуть, тогда будет теплее. Вот окончания нервов слились, где-то мы так и застыли — где я и жду ее снова. Эта астральная жизнь превращается в свет, я становлюсь его частью. Она — рассеянный контур-свеченье, но, если что-то сбивается вдруг, вижу бордовое пламя.
