— Ну и морда у тебя, Шарапов, — восхищенно пробормотал Паха, как только я захлопнул за собой дверь Дельфина и сел на любимое место Альбины, — будто по тебе КамАЗ груженный проехал.
— Ночь бессонная, — коротко констатировал я.
— Сколько?
— Четверка.
— Чего так хило?
— Ночь бессонная.
— Понятно.
Мы ехали по залитым солнцем улицам, наводненными людьми и машинами. На площади резвились фонтаны, голуби нагло домогались продавцов семечками. Дети, разбившись по парам, под руководством воспитателя, шли в парк развлечений. Лето набирает обороты. Время отпусков и каникул. Но нам с Пахой было как-то невесело.
— А мне пятерку впаяли, — с такой грустью сказал Паха, будто его отчислили из института.
— У меня от твоей пятерки до сих пор голова болит, — отозвался я, — чуть не задохнулся.
— Оперативно сработали, — пробормотал Паха, явно недовольный этой ситуацией, — пустить взятку в ход, бюджетные деньги прикарманить и умотать в отпуск, подальше от всяких проверок.
— Зато ремонт будет отличным, — заметил я.
— Скорей всего, сделают все на скорую руку.
Мы некоторое время молчали, погруженные в свои мысли. Наконец Паха вздохнул и виновато произнес:
— Ты хоть не обижаешься?
Я махнул рукой:
— Наоборот. Как оказалось, мы вчера вместе чего-то там делали, но я пришел, а ты — нет. Так Анна думает. И решила, что этим своим действием я заслужил четверку. А тебе — несмываемый позор, за то, что бросил друга.
— Я, оказывается, еще и молодец?
— Ты друга бросил, — напомнил я.
— Но четверку-то впаяли?
— Все что ни делается — все к лучшему.
— Если мы опять чего-нибудь учудим, — тихо сказал Паха, — батя за меня заплатит, а вот тебя вежливо попросят.
— Значит, будем чудить потихоньку, — заключил я.
Наконец-то Паха повзрослел и спустился с небес на грешную землю. Где многое, если не все, покупается и продается, а дети чиновников находятся в привилегированном положении. То, что одним сходит с рук, другим по рукам бьет. Еще вчера Паха считал себя таким, как все. Только чуть-чуть богаче. Более финансово независимым. Сегодня он уже — «золотой мальчик». Как-никак, сын мэра. Единственный. Эта глава жизни открылась ему только сейчас. И пока его отец на коне, Паха защищен если не ото всех, то от многих неприятностей. Таких, как, например, неявка на экзамен. И это его тяготило.
Мы въехали в гараж. Автоматические ворота закрылись, отсекая нас от дневного света и уличного шума. Паха погасил фары и включил в салоне лампочку. По бегающим зрачкам и побледневшему лицу, которое не скрывало даже тусклое освещение, я понял, что наступил час откровений.
