— На меня вчера напал волк. То есть, сегодня утром, — Паха посмотрел на меня, — что можешь сказать по этому поводу?
— Скажу, что ты отделался легким испугом.
Паха поерзал в своем кресле, выбирая удобное положение, прислушался к ощущениям, удовлетворенно кивнул головой и начал.
— Опущу ненужные подробности и буду краток. Не знаю, во сколько я посадил Алю в машину, но небо уже начинало светать.
— Чем это вы занимались все ночь?
— В шахматы играли. Так вот… Машина отъехала, я постоял немного у калитки и повернул было домой…
Паха помолчал, прокручивая в памяти изображение случившегося. В тишине было слышно только пощелкивание остывающего двигателя.
— Повернул я домой, а передо мной стоит волк. Видимо их лесу вышел, — Паха нервно хихикнул, — из лесу, конечно, откуда же еще? Наверно, скучно стало. У нас же медведи по улицам гуляют. Вот и эти, туда же.
Он посмотрел на меня, уточняя:
— Не собака. Настоящий волк. Вот такой.
Он развел руки, желая показать размеры волка, но ограниченное пространство не позволило этого сделать.
— Стоит, смотрит на меня и хвостом виляет, придурок.
Я закрыл глаза, представляя все это. Ситуация складывалась более, чем абсурдная.
— И мне показалось, что он улыбается, прикинь.
Я прикинул и кивнул. Улыбающийся волк. Нормально.
— А взгляд у него какой-то человеческий.
Почему бы и нет?
— Не глаза, а именно взгляд, — пояснил Паха, — словно все делает не интуитивно, а по разуму.
— Понятно.
— А потом он как-то так присел и прыгнул на меня. На землю повалил, лапами на плечи встал, вот так — Паха вытянул руки вперед, согнул пальцы на манер когтей, — я ни пошевелиться не могу, ни закричать для приличия. Он тяжелый такой. Из пасти воняет чем-то непотребным.
Паха поморщился и замолчал, глядя сосредоточенно куда-то в пустоту, всем своим видом говоря — я не здесь, не в этом мире. Я подумал, что Паха первый в мире человек, на которого напал волк и который практически не пострадал. По крайней мере, физически. А вот психика определенно пошатнулась. В полутьме, при свете тусклой лампочки, да еще с таким отсутствующим взглядом, Паха напоминал душевнобольного. Для полноты картины ему бы слюну пустить.
— Вот, — он оттянул ворот футболки и оголил плечо, на котором красовался здоровенный синяк, — на втором такой же.
— А дальше?
— А потом он меня облизал. Всю морду облизал, как собака. И поскакал в лес.
— И все?
— Все. Не укусил, даже кусочка не попробовал — Паха слабо улыбнулся, — побрезговал, скотина.
