— Тряскин, — пробормотала она, зло усмехнулась и, обращаясь ко мне, подытожила, — у твоего Тряскина родители не бедствуют, он себе дорогу их деньгами проложит. Знаешь, почему ремонт начали на месяц раньше?
Она пальцем показала вверх, в сторону третьего этажа, где вовсю красили, белили и замазывали. Я кивнул.
— Да конечно знаешь. Деньги в наше время решают все. А у тебя, между прочим, потенциал, который ты пытаешься похоронить и, заметь, у тебя это хорошо получается.
Её доводы были просты и логичны, как детский конструктор для взрослого. У неё такая работа — наставлять сбившихся с правильной дороги на путь истинный, и она выполняет её отлично. Мне нечего было сказать, ей нечего было добавить. Воцарилась необходимая для этой минуты педагогическая тишина для осознания и понимания. Я смотрел в окно, пытаясь разглядеть там скорейшее избавление от нравоучений моей заботливой класснухи. Но на улице я видел лишь лето. Молодое, нежное и соблазнительное. Манящее своей свежестью и чистотой.
Наше неловкое молчание было прервано автомобильным гудком с улицы
— И какие выводы мы сделаем из нашей беседы? — наконец поинтересовалась Анна Александровна.
— Единственно верные, — бодро ответил я, искренне посмотрев ей в глаза.
— Я очень на это надеюсь, — она недоверчиво улыбнулась, — слышала у тебя там какая-то трагедия.
— Да, — помрачнел я, — дядя умер.
— Соболезную.
— Спасибо.
Мы еще немного помолчали для приличия.
— Ну, ладно, — махнула она рукой, — тогда до сентября. Я надеюсь.
— До свидания, — я направился к двери.
— Сергей! — окликнула Анна Александровна.
Я обернулся, её глаза говорили — «не лги, вижу тебя насквозь».
— Ты случайно не влюбился?
Во дворе просигналил гудок. Телефон я отключил, как это принято на экзаменах. Пахе оставалось только сигналить.
— Да вроде бы нет, — ответил я, стараясь скрыть любопытство и нетерпение одновременно.
— Наркотики не употребляешь?
Допрос принимал еще более интересный оборот, но автомобиль Тряскина, нетерпеливо позвал меня двойным гудком.
— Точно нет, — озадаченно, но твёрдо произнёс я, — а к чему эти вопросы?
Её глаза опытного педагога внимательно следили за моей реакцией.
— В последнее время ты как-то изменился, но я не могу понять, как.
— Ну, если только в положительную сторону, — улыбнулся я, но, по-моему, вышло как-то неестественно.
Опять сигнал. Долгий, требовательный. Нетерпеливый. Ночью он бы разбудил полквартала.
— Ладно, иди, — вздохнула она и её взгляд профессионального педагога опять стал взглядом обыкновенной усталой женщины, — твой Тряскин уже заждался.
