— Останься… Это мой раб… Он подождёт во дворе и там проспит. Когда мы кончим есть, вы ему дадите что-нибудь, хинкалу что ли… С него и это хорошо. Кто опаздывает, тот всегда теряет.
Сидевшие сообразили, что князь недоволен почему-то рабом и хочет наказать его, а потому и не трогались с места.
Джансеид завёл коня в угол, куда не падал свет месяца, и сел на камень, ожидая сигнала из сакли.
Не прошло и несколько минут, как из женской половины через двор прошло несколько женщин; с бьющимся сердцем Джансеид различил позади медленно и важно шедшую, опираясь на посох, мать Хаджи Ибраима. Впереди была его жена с шампурами>[19], с которых дымился шашлык. За нею служанки несли подносы с просом и рисом, чашки с хинкалом и соусами, сильно приправленными чесноком. Позади какая-то рабыня тащила целую гору чуреков.
Женщины взошли в саклю. Старуха остановилась у порога и, заметив что-то в темноте двора, крикнула туда:
— Кто там стоит? Чего ты не идёшь в кунацкую? Не покрывай стыдом кровлю нашего дома! Скажут, что мы оставили гостя на улице и не накормили его.
Но к счастью Джансеида, из сакли вышел младший сын и прошептал матери:
— Оставь его женщина. Это раб князя Хатхуа, и тот не доволен им, потому и приказал ему остаться на дворе.
Старуха покачала головой.
— Молод ещё князь. Не знает старого аварского адата: вина слуги прощается, если господин вступает под кров гостеприимного друга. Ну, да я ему скажу сейчас. Не бойся! — крикнула она в темноту. — Тебя накормят так, как будто бы ты сам был князем.
Удивлённая молчанием Джансеида, старуха получила о нём совсем нелестное мнение. «Верно, стоит немилости своего господина!» — подумала она и вошла в кунацкую как раз в тот момент, когда, расставив перед гостями блюда с едой, её сноха и служанки столпились перед дверями, чтобы выйти в них.
Старуха медленно переступила через порог.
Князь встал и низко поклонился, не сходя с тахты.
— Да благословит Аллах путь твой!
Тот поклонился ещё ниже.
— Слышали, что вы подняли газават. Да поможет вам Магомет и все силы сил! Да сокрушит он врага и да даст вам победу, чтобы нашим певцам было о чём запеть новые былины. Давно их не складывали они, я уже думала, что вместо кинжалов, наши молодцы веретена возьмут… Слава Аллаху! — не перевелись ещё богатыри в горах.
Князь стоял, не говоря ни слова.
— Ты хотел мне передать что-то от матери. Я её помню, она из знатного аварского рода. Что ж ты молчишь, сын мой?
— Мать! Я имею к тебе тайное дело. Подойди ближе, мне нельзя кричать на всю саклю.
