Тране посмотрел на него через оконное стекло и осторожно улыбнулся. Они никогда не говорили о прошлом.
Они услышали, как из гаража выехала машина и прошуршала по гравию. Они посмотрели друг на друга, на холодильник, и Тране достал баночку легкого датского пива, распечатал ее, и архитектор прочел ему лекцию о скуке как о боли, не как о жизненной философии, а как о ежедневной пытке: Я не использую и половины своих возможностей. Я схожу с ума от вялости, сообщил он. Я трачу слишком много сил на то, чтобы бодрствовать, нет, чтобы держаться в вертикальном положении, сказал он. Тране, не произнося ни слова, сел на ящик и слушал, как потрескивали суставы его пальцев при потягивании. Он сообщил, что он был заперт в маленьком архитектурном бюро, он был вынужден выслушивать шуточки своего засранца-шефа, который заставлял его проектировать магазины: Зачем нам столько магазинов? Кто в них будет ходить? Все равно они обанкротятся. Я пытаюсь обойти эту проблему, убеждая себя, что проектирование этих проклятых магазинов — новая и интересная работа, создание этаких маленьких крепостей для городских торгашей, которые я могу начертить даже во сне. По ночам мне снятся спальные районы, а днем я проектирую дачные поселки. Я черчу за завтраком и когда еду на велосипеде. Я черчу в автобусе. На пляже, пробормотал он и глянул в окно так, будто Моль должна была появиться с минуты на минуту и пригласить его на чай: Она придет? Как ты думаешь, она придет? Она красива так, что просто не верится. А забавно с этими красавчиками, сказал он и потер нос. Только подумай, сколько всего им достается даром. Подумай обо всех улыбках. Подумай о цветах, подарках. Люди оборачиваются и улыбаются, когда они входят в автобус. Время от времени я забываю, что существуют красивые люди. Я их так редко вижу. Хочешь, чтобы я держался от нее подальше?
Да, сказал Тране.
И архитектор переделал квартиру, он нарисовал огромные отметины на полу мелом, здесь — стул, сюда можно поставить стол, а там, в углу, только взгляни, как солнце красиво освещает начищенный добела пол. Это просто здорово, сказал он. Он работал несколько часов, потому что ему нравилось: Это хорошая квартира, действительно хорошая, приговаривал он, разворачивая пару почти новых жалюзи с пятнами кофе на нижних рейках: Они брызгались кофе. Он энергично поработал тряпкой, поглядывая на соседа, сидевшего за столом под яблоней, шмыгнул носом, прикурил трубку, пожевал дым и рассказал, что он стал специалистом по проектированию современной скуки, белых универмагов и магазинов, жилых домов и микрорайонов, великолепных фасадов и обычных городских трущоб. Мы — это компашка специалистов, собирающихся на совещания и семинары, групповые встречи и на выходные с чтением докладов. Мы строимся, и в настоящее время мы организованы не хуже военного формирования, улыбнулся он. Нет ни одного холма, ни единой возвышенности в этом городе, которую не надлежало бы украсить высотным домом. Мы убеждены, что никто ни на секунду не забывает о нас. Мы должны быть заметны. Мы не сдадимся, пока не уничтожим все. Для выражения скуки у нас есть наша профессия. Мы — специалисты, добавил он. В любом городе скука подстерегает на каждом углу, во всех новостройках. Скука — это сердце любых общественных построек и соответствующих комитетов.
