Адские кущи | страница 8
Маслов по-прежнему вглядывался в золотисто-блестящий бок самовара. Молчал до тех пор, пока у Ренкермана не лопнуло терпение, и когда тот уже зашипел змеей: «Похоже не сдюжит», резко выдохнул:
– Смогу!
– За пять минут? Не верю!
– Докажите! – поддержал Акадский. – У нас за столом три прекрасных дамы. Выбирайте любую, я даже не стану ревновать свою невесту…
– Я напишу стихи всем трем барышням.
– Смело! – воскликнул хозяин дома. – Вот это смело!
– Но у современных прекрасных дам нет альбомов, – возразил Миров-Польский. – Умерла традиция…
– Сойдут и тетради, – предложил Бабарыкин. – В доме сразу три ученицы, уж что-что, а бумага найдется.
– Ах, как чудесно! Это вы замечательно придумали, – Татьяна взмахнула юбками и бросилась в дом. – Я сейчас принесу!
– У меня есть блокнот, – Эльза достала из кармана синего форменного платьица книжицу для адресов и заметок.
– Годится! – Ренкерман навис над молодым поэтом, словно стервятник, готовый в любую минуту заклевать проигравшего. – Ну-с, продемонстрируйте свое искусство.
– Я засекаю время, – Постников достал старенький брегет. – И ставлю червонец, что в пять минут он не уложится.
– Принимается! – поддержал пари Бабарыкин. – Я верю в талант нашего юного поэта.
А тот, не обращая внимания на возникшую суету, уставился на кончик карандаша и нашел его затупившимся. Достал из кармана перочинный ножик, тремя быстрыми движениями заострил грифель… И началась магия. Маслов секунд десять смотрел в глаза Эльзы, пока та не улыбнулась ему в ответ. Поэт заскользил карандашом по линованной страничке блокнота. Минуту спустя захлопнул книжицу. Придвинул тетрадь Татьяны и бросил беглый взгляд, но не на лицо девушки, а на ее тонкие музыкальные пальцы.
– Почерк кривобокий, – хмыкнул Акадский. – Наш Валерий не каллиграф.
Все зашикали: не отвлекайте творца! Хотя по сути юнкер был абсолютно прав. Маслов торопился, буквы сползали вниз. Издалека стихотворение напоминало стаю ворон на заснеженном поле. Тетрадку он закрывать не стал, просто оттолкнул и Татьяна, а вместе с ней и другие, с любопытством начали читать.
Маслов даже не посмотрел на них, не глянул и на Раису. Склонился над бумагой, длинные волосы закрыли тетрадный лист и никто не мог разобрать, что он пишет.
– Кончено! – на последнем многоточии грифель сломался.
– Время? – спросил Бабарыкин.
– Четыре с половиной минуты, – нехотя признал Постников.
Девушки прочли стихи. Эльза томно вздохнула и одними губами прошептала «Спасибо». Раиса покраснела и тоже вздохнула, но уже с грустью. А Татьяна захлопала в ладоши: