Ч. З. Р. Т. - Стасс Бабицкий

Статский советник отдернул тяжелые шторы.

— Вста‑а‑ать, ироды! — рявкнул он. — Живо встать!

Лаптев, моргая спросонья, вытянулся по стойке смирно, нащупывая непослушными пальцами крючок, чтобы застегнуть ворот мундира. Молодой следователь петербургской полиции старался все делать по уставу, и в девятнадцати случаях из двадцати его старания вознаграждались одобрительной улыбкой Куманцова. Но не в этот раз.

В этот раз глава сыскного отделения принес с собой громы и молнии.

— Три дня псу под хвост! Три дня. Убийца бродит на свободе, а они дрыхнут!

— Но Григорий Григорьевич… Три ночи без сна… Предел человеческих возможностей… — лепетал Лаптев. — Я только на мгновение глаза сомкнул…

— Отговорки! — продолжал яриться начальник. — Сплошные отговорки! Разве прежде вам не поручали трудных дел? И все, — подчеркиваю, абсолютно все, — раскрывались по горячим следам. Теперь же след давно простыл, а у вас ни зацепок, ни мотива, ни подозреваемых.

Он замолчал и подозрительно принюхался.

— Волгин, а ты случайно не пьяный?

— Обижаете, Ваше высокородие! — откликнулся косматый детина за дальним столом. — Отчего же — случайно? Я нарочно всю ночь заливал в себя дешевую отраву из питейного дома на Лиговке. Мне сейчас и без вашей выволочки так муторно, что голову от бумаг поднять не могу.

— Постыдился бы! Чиновник по особым поручениям и такое вытворяешь. Сегодня же вышвырну из уголовного сыска с позором!

Волгин вытер замызганным рукавом слюну и чернила со своей помятой физиономии. Нетвердо поднялся на ноги, но тут же зашатался и плюхнулся обратно в кресло.

— О‑ох… Лучше уж сегодня вы меня вышвырнете за пьянку, чем завтра меня, вместе с вами турнут, — он покосился на портрет министра внутренних дел Горемыкина[1], висевший в простенке между двух шкапов, — за недостаточное рвение и вопиющую непригодность к сыскному делу.

— Типун тебе на язык!

Статский советник рассвирепел настолько, что даже замахнулся на подчиненного, но в последний момент сдержался, не ударил. Сел на подоконник, привалившись затылком к рассохшемуся переплету. Прав пьянчуга. Высказал ту же самую мысль, что с утра не давала покоя Куманцову: убийцу надо изловить в течение ближайших суток. Иначе сошлют из столицы куда подальше, да там и сгноят. Тут уж без разницы — в Мурманск, в Туркестан или на Амур. Велика империя, медвежьих углов в избытке.

Остается уповать лишь на чудо.

— Письма из Москвы нет? — спросил он, помолчав немного.

— Так ведь позавчера только депешу отправили, — Лаптев все еще стоял, вытянувшись во фрунт, хотя и слегка покачиваясь. — Значит, адресату доставили вчера, ближе к ночи. Даже если он сразу сядет ответ писать и потом поспешит на почтамт, письмо раньше завтрашнего утра не привезут.