— Но как я уже сказал, моим покровителем стал благословенный Виктор Амодей. Благодаря ему мне удалось добиться невероятных успехов… И, скорее всего, в некоторой степени именно ему я обязан тем, что жив до сих пор. — «Огарок» опять заперхал и забулькал, хихикая над какими-то своими мыслями. Но быстро успокоившись, снова продолжил:
— Его Светлость был уникальным человеком: одаренным, умным, страстным и любознательным. Под его эгидой я занялся поисками апейрона — легендарного первовещества, о котором говорили еще древние греки. Мы с герцогом рассчитывали, что из апейрона можно будет получить любую материю, как живую, так и неживую, но главное — золото. По сути, первовещество представлялось мне неким аналогом философского камня для алхимиков. Но, конечно же, оно не могло давать бессмертия — тогда я был уверен в этом. — Пазоротти опять развеселился, захрипев пуще обычного. — А в остальном апейрон, по моим расчетам, должен был превзойти любой гипотетический философский камень.
Работа спорилась. Я уволился из университета, чтобы посвящать все свое время изысканиям. Виктор Амодей предоставил мне все возможные удобства, так что я был уверен, что в итоге добьюсь успеха…
По коридору разнеслось какое-то громкое шипение, похожее на змеиное. Лампы на стенах мигнули, студенты непроизвольно вздрогнули и стали озираться. Через несколько секунд до них дошло, что жуткий звук — это вздох Карло Пазоротти. Кое-кто нервно хихикнул, почувствовав внезапное облегчение.
Тем временем итальянский ученый повел свой рассказ дальше:
— Собственно, можно сказать, что определенных успехов я действительно добился — в противном случае мы бы сейчас с вами не разговаривали. Но успехи эти могли бы быть много большими, не допусти я небрежность, которая навсегда изменила мою жизнь и меня самого.
Эксперименты давали самые обнадеживающие результаты: я выделил субстанцию, которая обладала многими свойствами первовещества, как их описывал Анаксимандр и как представлял себе их я сам. Мне помог случай. Элементали четырех стихий, умирающее солнце, кровь девы и мои собственные эмоции (страх, восторг, ненависть) привели к чуду: на моем столе появился крохотный сгусток цвета ушной серы, он словно дышал.
Не зная досконально, как апейрон будет взаимодействовать с окружающей средой, я придерживался всех возможных мер предосторожности, но, к сожалению, этого оказалось недостаточно. Я сам, будучи всего лишь человеком, подверженным телесным немощам, стал источником катастрофы. Чрезмерно переутомившись от постоянных экспериментов и ведения подробных зашифрованных записей, в один из дней, вместо того чтобы покинуть лабораторию и отдохнуть, я решил продолжить исследование, хотя буквально засыпал на ходу. Я не мог сосредоточиться, но продолжил работать с полученным апейроном и случайно коснулся его — это и определило мою дальнейшую судьбу.
