Рассказы и сказки - Роман Валериевич Волков

У соседей по лестничной площадке целые сутки громыхала гулянка. Уже к рассвету стихли звуки гармошки, уснуло надорванное радио, замолкли хмельные гости. Ровно в семь, вместе с неохотно пробуждающимся осенним солнцем, из дома вышел пошатывающийся сосед – семнадцатилетний Володька. Он был уже заранее обрит наголо (видимо, прямо вчера – на жалкой головной коже зияли порезы), в чистом спортивном костюме. На плече болтался красный рюкзачок. Справа парнишку крепко держал за плечо его отец Николай Иванович. Он был одет в непривычный для токаря черный костюм и в свободной руке нес пакет с торчащим селедкиным хвостом. Слева шла Светлана Петровна, тоже в парадном платье и с пышно взбитой прической. Сзади кучей шли Володькины друзья, человек шесть. Они были хмельны в умат, с трудом стояли на ногах, вели друг друга. У одного на шее висела гармошка, длинный парень в шортах нес гитару. Как ни пьяны, все равно они честно провожали своего товарища, зная, что вскоре такие почести окажут и им. Хриплыми сорванными голосами орали ”Прощание славянки”. Вот вся процессия подбрела к остановке, Володька вплыл в центр команды своих друзей, все сцепились, заорали одобрительно, он вскоре вылетел из объятий, подшагал к родителям. Подъехал троллейбус. Друзья отошли: проводы кончились, дальше должны идти только родители. Двери хрипло отворились, Николай Иванович засунул сына, потом жену вовнутрь, а потом залез и сам. Троллейбус поехал, оставив на остановке мотающихся парней.

Я сел в этот же троллейбус, в другую дверь, и плюхнулся на одно из пустующих сидений. Передо мной сидели другие провожающие, видимо, из деревни – старый уже отец, крепенько пьяный, сам призывник – такой же бритый, дрожащий от похмелья парнишка в потертой спортивной кофте, и младший брат, стоя подпиравший собой сиденье, чтобы на повороте батя с братаном не вылетели в проход.  

- Сынушка, - пьяно, но четко выговаривая слова, шептал старик (по седым грязным волосам его упрямо полз жучок-мукоед), - cынушка… Я тебе тут сальца положил, мясца… Хлебушка положил, самогоночки полторашечку…Ты только, сыночек, смотри, щас вылезем, похмелимся и не пей больше, а то старшину обозлишь. Лучше потом… Воюй хорошо, командиров слушайся…

Володька с родителями сидел на первых местах. Он спал, ткнувшись головой в отца, обнявшего его, а иногда встряхивался и  шумными глотками пил минералку.

Я погрустнел. Николай Иванович, мой сосед, был младше меня. Но я успел застать мирное время (война началась, когда мне было лет десять), а он родился как раз в год, когда началась война. И вот его сын Володька, выросший на моих глазах, уже призывается на войну. Уже второе поколение вскормленных под военные репортажи, то есть внуки, уходит на фронт. Внуки войны.