В этой вечности плыть, как в тяжёлой реке —
только веруя в силу теченья.
Потому что себя пережил налегке,
для тоски не имеет значенья.
Только видеть бы как расползается лёд
от пылающей солнечной спицы.
Потому что когда-нибудь время уснёт,
в эту полночь секундам не спится.
Потому что один, потому что снега,
потому что проносятся мимо
непригодные к жизни моей берега,
я не сплю. Я курю. Не сойти бы…
Над чем смеяться может обезьяна,
во что влюбиться может обезьяна,
чего бояться может обезьяна,
чему учиться может обезьяна,
как развлекаться станет обезьяна,
чего желать изволит обезьяна…
Куда стремиться может обезьяна?
Из джунглей Нижневартовска в Москву.
Кому молиться может обезьяна?
Такому же примату-божеству.
Только ты. Из тяжелых тюремных тетрадей,
из московских подвалов, с железных дорог,
из ничтожества дней… умоляю не ради
милосердного нечто. Какой теперь бог,
после тысяч и тысяч прощаний, прощений,
после крови на желтом паркетном полу…
Или холод. Я кашляю. Ветра ошейник
острым снегом царапает. Солнце в иглу
превращается, колет глаза, отражаясь
от зеркального глянца коры ледяной.
Ничего не осталось. Плачевная жалость,
и мне жаль, что тебя не убили со мной.
Только ты. Оставляя счастливое в прошлом.
в пьяной юности, после рожденья детей,
обучая тому их, что в жизни хорошим
называется, все, что хорошим везде
было принято — разум, здоровье, достаток —
только этой назойливой радуги свет
слишком радостен, чтобы украсить остаток
равномерно раскрашенных скукою лет.
Только ты не посмеешь простить мою нежность,
что осталась на коже, и пальцев ожог.
и разбитую напрочь кровать, и одежды
на полу в беспорядке. Какой теперь бог,
надрываясь, пытается выволочь тело
из ухоженной проруби… Я не пойму,
почему ты жива, почему ты сумела,
не меняясь в себе, изменить и ему.
Только ты. Только ты, моя первая строчка,
Бесконечная песня, больное вино,
только ты понимаешь, как холодно ночью
с кирпичами стихов погружаться на дно
и стоять неподвижно, завидуя рыбам,
что способны собою тебя накормить.
Только ты. Только смесь твоих слез и улыбок —
Все живая вода. Все возможность любить.
