Иногда, впрочем, я пытался представить себе жизнь, прожитую этими людьми. Пробовал вообразить их страстно целующимися (ведь дочь-то у них есть!), матерящимися, вкусно пьющими, с аппетитом закусывающими, горячо о чём-то спорящими или радостно чем-то восторгающимися, скандалящими с соседями, ругающимися с начальством, ну, или хотя бы кроющими тех же соседей с начальством за глаза.
Не вышло ни разу. В воображении портреты получались точно такие же, как в жизни. Характерная для пожилых пластика несовершенных роботов, кроткие или обиженные выражения на лицах. Сделанная из легированной стали уверенность в том, что они живут единственно верным образом, а также в том, что все нормальные люди должны относиться к ним с полным и безоговорочным уважением и почтением.
«Но ведь чем-то они интересуются? Как-то заполняют вакуум? Есть же что-то у них в жизни, кроме механистичного, упорядоченного быта? Кроме идиотских хитростей вроде замены телевизора, которые хитростями кажутся только им? Над чем-то они ведь наверняка смеются, чему-то ведь точно умиляются, но чему?», — загорался я после очередного конвоирования за дверь, но обычно сразу же пресекал этот исследовательско-этнографический порыв. «Да какая, собственно, разница? Всё равно другую комнату быстро не снять, а такие деньги снова дарить маклеру глупо».
Однажды дверь в их комнату оказалась открыта; моего приближения к ванной, от которой просматривалась комната, они не заметили.
Клавдия Олеговна и Степан Макарович сидели на диване перед моим Сони Тринитроном и смотрели телепередачу. Там ведущий, знаменитый актёр из «Современника», обращался к крепкой старушке, чья манера общаться обладала какой-то кричащей, вызывающей пошлостью.
— Вам надо найти человека, с которым вы отдыхали в санатории. Так?
— Так, — ответила старушка, но не сразу. После вопроса она долго мерила всех присутствующих в студии заносчивым, победительным взглядом. Судя по виду, старушка была убеждена, что по звёздности она теперь минимум на одной доске с ведущим, причём, стоит она на этой доске совершенно заслуженно.
— Но всё, что вы нам написали о нём, это то, что он не высокий и не слепой. Как же нам его искать по таким приметам?
Клавдия Олеговна, явно симпатизировавшая переживающей свой звёздный час старушке, напряглась и подалась к экрану. Но старушка смерила ведущего взглядом из серии «какой же вы тупой», а потом снизошла до разъяснений.
— Я в санатории сидела за столиком с тремя, между прочим, мужчинами. Слева от меня сидел высокий, справа — слепой. А прямо — не высокий и не слепой. Вот его мне и нужно.
