Не здесь и не сейчас - Сергей Новиков

Ночь кончилась, утро ещё не наступило. Воздух вокруг был ночным — сырым и серым, но небо за шумевшей в полукилометре железной дорогой, по которой пролегала граница города, уже начинало светлеть.

Докуривая сигарету, Макс смотрел на июньский рассвет с девятого этажа общаги мединститута. За его спиной ветер ворошил висевшую перед балконной дверью штору из засохших роз: полтора десятка крупных тёмно-бордовых цветов на метровых стеблях были прищеплены к бельевой верёвке бутонами вниз.

Раздвинув царапнувшие предплечья розы, он шагнул на кухню. Убрал в спортивный рюкзак японский магнитофон, внутри которого торчала кассета с квиновским «Innuendo»[1]. В футляре от неё лежали две папиросы с марихуаной. Поморщившись от брезгливости, Максим вытряхнул их на стол, бросил футляр в рюкзак, вышел из квартиры и осторожно притворил дверь. Язычок автоматического замка уже готов был щёлкнуть, когда Макс передумал. Он вернулся в квартиру и заглянул в комнату, где спала Станислава.

Прямая рыжая чёлка, расслабленные, приоткрытые во сне губы. «Красивая. И очень беззащитная сейчас, — подумал Макс. — Даже если не спит, притворяется, это ещё хуже, то есть она трогательная, а я хуже, но всё равно…». Внутри тут же разлилась тёплая, обездвиживающая жалость — к ней, к себе, к родителям, шокированным недавним уходом Макса из политехнического, и даже к военкому, который наверняка получит выговор, если до окончания весеннего призыва не отправит бывшего студента в армию. Ровно в то же время какой-то другой участок мозга, трезвый и расчётливый, зацепился за эпитет «красивая», добавил к нему «плюс влюблённая», и напомнил Максу о его незавидном положении.

Не было денег, не было жилья, куда без стеснения можно пригласить идеальную (то есть ту, с которой он обязательно познакомится в будущем) девушку, не было работы и профессии. Ко всему перечисленному прилагалась почти стопроцентная вероятность со дня на день загреметь в армию. В общем, трезвость с расчётливостью подсказывали ему, что при таких обстоятельствах новый объект для влюблённости может появиться очень не скоро, и ждать появления объекта (или отправки в вооружённые силы, тут уж как повезёт) будет куда приятнее в обществе красивой и влюблённой в него Станиславы.

От циничности последней мысли, от напоминания о собственной ничтожности и от жалости к спящей девушке Максу захотелось орать и крушить. В горле стало горячо, но через секунду эта волна схлынула, ошпарив напоследок ледяным холодом, и в груди привычно разлеглась какая-то сухая растрёпанная вата неопределённой температуры. Из-за ваты иногда першило в горле, но в целом она исправно гасила все сильные эмоции последних недель.