За спиной защёлкали дверцы припаркованного у подъезда автомобиля. Оттуда вышли водитель автомобиля (тоже снимавший комнатку у моих арендодателей), Федя с сыном и пожилая собака Грета.
— Вот так вот… — сказал Федя закуривая. — Я-то с собакой пошёл погулять, главное. Сын работу искать уехал. А Галина Фёдоровна не знает ещё. Спит там наверно — свет-то не горит.
Сначала я подавил приступ хохота — постмодернистское сознание мгновенно подсунуло очень уместную цитату: «А мужики-то и не знают!» Точнее, баба, конечно, не знает, но какая ж разница.
Потом я представил, как пьяная Галя проснётся.
Как станет шарахаться по пустой, тёмной квартире. Будет пялиться на часы, пытаясь сообразить, что сейчас — раннее осеннее утро или поздний вечер. Включит телевизор, потом попробует вспомнить, куда все подевались и давно ли они отсутствуют. Начнёт ждать, поглядывая на молчащий телефон. А минут через тридцать после Галиного пробуждения в квартиру вползёт запойный ужас, он же — беспричинный страх перед существованием. Минут через десять этот змеящийся монстр, не дождавшийся, чтоб его задобрили водкой, транквилизаторами или попыткой суицида, внезапно раздуется, как клобук громадной кобры, и в квартире станет нечем дышать. Галя, неловко трясясь, выбежит из квартиры, споткнётся и на четвереньках устремится вниз, спасаясь от жирной ядовитой гадины, которая ненадолго застрянет в слишком узкой для ней парадной двери. А внизу Галя, которой покажется, что она уже спаслась, попытается открыть дверь подъезда.
Галю стало жалко, смеяться расхотелось. Однако через секунду жалость сменили другие эмоции. Во-первых, меня внезапно заполнила острая и горячая радость за трезвого себя, а во-вторых, воображение быстро нарисовало вторую серию.
Галя дёрнет дверь и поймёт, что та не откроется. Хозяйка, конечно, почти сойдёт с ума и начнёт исступлённо колотиться в гулкий холодный металл. Но тут к двери подойдёт Федя и станет ей всё объяснять. Что он-то с собакой пошёл погулять, главное.
Похрюкивая, я придушил несколько раздирающих лицо улыбок. Простился с хозяевами и в прекрасном настроении отправился на ночлег к товарищу.
— Завтра приходи, мы к утру дверь-то разварим наверно! А то и сегодня ночуй с нами, в машине. Деньги-то у тебя вперёд заплачены, — крикнул Федя вдогонку.
За вещами я смог приехать только поздно вечером. Правда, чуть было не передумал их забирать. Сворачивать с улицы во двор не хотелось — под аркой явственно ощущалась угроза физического насилия. Хотя, в отличие от предыдущих вечеров, ни одной фигуры поблизости не маячило. Победило любопытство.
