Оставив свою машину недалеко от исполкома, Сергей Иванович направился к дорожникам посоветоваться, можно ли заказать проект переезда на Поповку. Потом он хотел свидеться со Степаном Петровичем Верховым из «Райсельхозтехники»: хотел купить две заводские зерносушилки для колхозных токов. И он, и агроном не доверяли сегодняшней хорошей погоде, циклон все еще висел над Нечерноземьем, и нынешний ведреный день казался случайным. У Михаила Иларионовича было незаконченное дело в «Сельхозхимии», чей отряд обещался прибыть на убранное поле за Глазомойкой подкормить клевер, эту надежду агронома, но что-то медлил. Заодно Савин намеревался договориться, чтобы сразу после уборки зерновых химики присылали свои машины разбрасывать заготовленный на меже перегной под зяблевую вспашку. Такой договор у них был, но напомнить не лишне. Обычные, в общем, дела, на которые не уходит много душевных сил. Размеренные, самой природой подсказанные дела.
Румянцев сразу «засек» их машину. У него были удивительные зоркость и память на автомобили, глаз просто орлиный, все номера в памяти держал. Как увидел кудринский газик, сейчас, же велел шоферу подскочить. Зычно спросил, кто приехал и зачем. Шофер выскочил и как на рапорте доложил:
— Председатель и главный агроном!
— Где они?
И об этом он сказал. «Райсельхозхимия» располагалась близко отсюда, три минуты хода. Неостывший Румянцев ворвался туда как гром с ясного небушка. Савин сидел с агрохимиком над картограммой земель и уточнял, когда и с каким грузом приедет отряд.
Тут и началось!
Румянцев слишком взвинтил себя по дороге из Лужков. Он не поздоровался, не кивнул даже, а с ходу во весь голос закричал на Савина:
— Стулья протираешь в конторе, а дело намертво стоит! Кто разрешил руководителям выезжать из хозяйства в разгар сенокосной кампании? Командир производства! Почему стоят машины в Лужках? Почему народ грибами балуется да спит в ясный день, когда травы некошены? Я спрашиваю тебя, Савин. Ты что, сорвать решающую кампанию задумал?
И все в таком роде.
Савин побледнел, как-то слишком неторопливо встал, отодвинул стул, чтобы не мешался, и сделал шаг навстречу Румянцеву. Не спуская с него странно заблестевших глаз, тихо спросил:
— Что это вы раскричались, Иван Иванович? И почему я для вас «ты»? Мы оба коммунисты, только нелишне напомнить вам, что, когда я вступал в партию, вы еще мальчишкой по деревне бегали. Как вы смеете унижать меня, старшего по возрасту и по партийному стажу? Еще одно бранное слово, и я перестану разговаривать с вами. Вы совершенно потеряли чувство меры, что не к лицу руководителю.
