Савин был на голову ниже внушительного председателя, но его решительный отпор, его справедливый и резкий голос возымели действие. Румянцев шумно выдохнул и вроде бы уменьшился размером. Гораздо ниже тоном, но все еще с нотками неутихшей страсти перебил:
— Да вы бетонную стату́ю в парке и ту выведете из терпения, спрыгнет и убежит отсюда, не то что человека! Объясни ему, Куровской.
И сел верхом на подвернувшийся стул.
— Не стату́ю, Иван Иванович, а ста́тую, — не удержавшись, поправил Савин и словно бы перестал замечать Румянцева. — Что случилось, Павел Петрович? — И обернулся к Куровскому.
— А то, коллега, что в Лужках, откуда мы сейчас приехали, ни одного человечка на сенокосе не обнаружено. Сам Зайцев изволят почивать, все другие отправились по грибы. Это исчерпывающее пояснение мы получили от Екатерины Григорьевны, вашей супруги.
— Ну и что? — уже с вызовом ответил Савин.
— За такое безделье вы простым внушением не отделаетесь, Савин! — с высокой запальчивостью крикнул Румянцев. — Вам известно решение исполкома об ударном месячнике? Или оно не для вас писано?
Теперь он говорил с агрономом на «вы».
— Мы неуклонно выполняем это важное решение. Когда и как работать — исполком не решает и решить за весь район никогда не сможет. Исполком дает задание. А время работы и приемы труда определяет коллектив. И когда спать, и кому по грибы ходить — это решают в звене, в бригаде, в каждой семье, а не в исполкоме. Вы утрируете свое же собственное решение.
— Все! — Румянцев решительно поднялся. — Через час вместе, с Дьяконовым извольте быть на экстренном заседании исполкома. Потолкуем на коллективе об этих событиях.
И вышел. Куровской тронулся было за ним, но остановился, хотел, еще что-то сказать, раздумал, безнадежно махнул рукой и бросился догонять шефа.
В комнате районного агрохимика стало очень тихо. Савин задумчиво уставился в окно. Агрохимик все еще стоял за столом, привалившись спиной к оштукатуренной стенке. Неожиданно Куровской вернулся, остановился около дверей и произнес, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Вот как бывает. А все его неуемная горячность. Сам бог-громовержец…
Ему не ответили. Савин смотрел в окно и щурился. Сердце у него колотилось неровными толчками. Экстрасистолия — так называют этот недуг врачи. Не надо высоких нервных перегрузок, живите спокойно, говорят они. Советовать легко… Недавно в одной из газет была занятная статейка. В Швейцарии, кажется, создали электронный аппарат, вроде часов с браслеткой на руку. Пойдет сердце вразнос, тотчас нажимай кнопочку в аппарате — и через минуту ритм как у молодого спортсмена во время сна. Не мешало бы колхозным руководителям раздать подобные приборчики.
