— Когда-то косила девчонкой.
— Ну, а теперь ты в силе, получится. Мы забежим с Борисом. Не проспи, суседушка.
— Спасибо тебе, что напомнил. И за косу. Сама-то я уже не смогла бы отбить и наточить.
— Дело не хитрое, научишься. Правда, не всем бабам дадено…
— Доить Пеструшку выйду, не просплю. — Она заметно оживилась после такого разговора.
— Подою за тебя, — сказала мать. — Пойдешь с дедушкой, он и поможет, и покажет.
Архип стоял у притолоки, на крыльце, затяжно курил и слушал. Не нравилось ему все это. Он в стороне, ничего не решает. И опять целый день врозь с женой. Но промолчал, только крепко ткнул окурком об деревяшку и, потоптавшись, сказал:
— Пройдусь до машины. Косилку надо навесить, попробую под фонарем.
Зина мстительно промолчала. Он ушел, крикнув на подмогу Васю Тимохина. Катерина Григорьевна тихонько вздохнула. Что-то у них в семье неладно…
За полуночь приехал Михаил Иларионович. Все спали, кроме Катерины Григорьевны.
Она помогла распрячь коня, повесила на изгороди сбрую и, когда Савин, по обыкновению, присел на крыльцо, устроилась рядом. Спросила:
— Румянцева с Куровским не встретил?
— Как же. В Чурове. При грозе и молниях.
— И в район успел? Значит, они там приветили тебя?
— Ничего. Поговорили всласть.
— То-то ты опять взвинченный. Вон и щеки до сих пор красные. Расстроили тебя?
— Еще бы! Что с Румянцевым творится, понять не могу. Чем хуже дело в районе, тем чаще его заносит. Готов личную жизнь каждого под контролем держать, скоро в баню по его команде ходить будем, укажет, когда можно и когда нельзя. Дался ему ваш выходной! Мы с Дьяконовым уговаривали и по-хорошему, и криком на крик. Насилу отбились. Ну, а что нервы, так это не в счет.
— К Глебову почему не сходили? Он приехал?
— Нет. Звонил в райком, сказал, что задержится. Тоже, наверное, не сладко после того, что учинил с посредниками. И в области очень разные люди. Одни могут понять. Другие готовы круто обойтись, коль шлея под хвост. В ихнем высоком положении да по нынешним неладным делам только и остается искать, кого бы виновником объявить, да построже, построже… Престиж, этот новый двигатель прогресса. Сказано — сделай, а будет польза или не будет — дело не твое. Приказано — исполни. И доложи. Вот и Румянцев. Приказал объявить ударный месячник, значит, работай, ни о чем больше не думай. А тут, видишь ли, по грибы отправились. Как и почему они свои дни спланировали, его не интересует. Приказ нарушен — вот что главное.
