Наступил апрель. Дни потеплели. А от письма Христофора на душе у меня стало еще теплее. Но тут возникла новая неприятность. Учительница Левы взяла учеников на прогулку, и разрешила детям выкупаться в реке. По-видимому, организм его был ослаблен, так что купание стало причиной болезни. Несколько раз приглашала врачей. Подозревали на воспаление легких, и предложили поместить в больницу. На сей раз, я не согласилась. Но состояние его продолжало ухудшаться. Я обратилась к знакомой женщине, заведующей здравотделом, тоже эвакуированной. Она попросила врачей поликлиники, чтобы на первых порах лечили мальчика дома. Врачи обследовали Леву. Начали лечить. Через день приходила медсестра, ставила банки, давала лекарства. Как-то к нам зашла сама заведующая здравотделом, Вера Николаевна Голубева. Она проверила состояние здоровья Левы, дала советы на дальнейшее лечение. Больше месяца врачи посещали Леву. Их лечение, внимание и забота помогли ему выздороветь. После болезни он все же оставался слабым, истощенным. Санаторий оказал бы ему большую пользу. Но достать путевку в Чимбае в единственный детский санаторий было почти невозможно. Мест мало, а нуждающихся много. По этому вопросу я обращалась во многие органы. Лишь с помощью Веры Николаевны в конце концов удалось получить путевку для Левы. 50% стоимости оплатили из фонда военкомата.
Санаторий находился в 23км от Чимбая. Название санатория сейчас не помню. Помню только, как организованно, в сопровождении медсестры, детей отправили отдыхать. От Левы за время отдыха получила 2 письма. Он писал, что доволен, что чувствует себя хорошо, условия хорошие, поправился. Когда срок путевки истек, то оказалось, что привезти детей не на чем — машины были заняты. Вместо месяца дети остались в санатории на 13 дней больше. Дольше нельзя было оставаться, а город, остро нуждавшийся в транспорте, не мог обеспечить выезд. Помог случай. Одна из родительниц, эвакуированная из Украины и работающая на кожевенной фабрике, выпросила на работе осла, чтобы привезти своего сына, и согласилась взять с собой и Леву. Утром она зашла за мной, чтобы я проводила ее. Мы вместе, держа осла за уздцы, вышли из города. Расспросами нашли дорогу. Украинка села на осла. Она была в белом, полотняном, вышитом канвой платье, с зонтиком в руке. Я передала ей уздцы. Осел сразу остановился и закричал. Я опять взяла уздцы и потянула. Он пошел. Как только отдаю уздцы женщине, осел останавливается, кричит, и дальше не идет. В то же время необходимо успеть съездить за ребятами и вернуться в тот же день. Неля и Юра одни оставались дома, я волновалась и за них и за Леву. Украинка понятия не имела, как обращаться с ослами; теперь она просто уселась на нем и не могла заставить его двигаться. Мы и сердились на упрямого осла, но и смеялись от души над этой ситуацией. Пришлось мне тянуть его. Пройдя таким образом примерно 2—3 километра, мы увидели целое стадо ослов. Подошли к ним. Опытные каракалпаки объяснили, почему наш осел не идет.
