— Это семейная реликвия. Мы должны сохранить ее и передать нашим детям и внукам, — говорила Леночка. — Только посмотри, какая она красавица! А платье!.. У нее чудесное платье, я только чуть-чуть его подновила, и оно выглядит изумительно!
И Борис не возражал. Не потому, что присоединялся к мнению жены, а потому что не мог с ней спорить, особенно в то время, когда она вынашивала их ребенка.
Теперь Лена в больнице, его не пускают в отделение для рожениц и гоняют из-под окон, где периодически появляются обалдевшие от счастья папаши. Для него каждый день в отсутствие Лены тянется, словно вечность, а квартира выглядит пустой и угрожающе унылой.
Собрав в кулак край скатерти, Борис изо всех сил сжал пальцы. Если бы только можно было так сжать время!.. Если бы только можно было знать, что с Леной все в полном порядке. Да, на дворе не девятнадцатый век, но все же он сходил с ума от одной только мысли, что она сейчас мучается. У нее была тяжелая беременность, и за это время Борис, кажется, постарел лет на десять. Наверное, не стоило заводить ребенка, но Леночка так этого хотела…
Он налил еще стопку и проглотил теплую водку, не ощущая вкуса.
А проклятая кукла пялилась на него, смотрела в спину насмешливо и презрительно.
Он встал и завернул ее в одеяло, лишь бы не видеть. Но даже через одеяло ее настойчивый взгляд беспокоил и преследовал в любом углу квартиры.
Решение оказалось простым до гениальности.
Можно прямо сейчас взять и вынести ее на помойку. Лена, конечно, огорчится, но, пожалуй, так будет лучше. Не нужно, чтобы эта кукла пялилась на их ребенка и пугала его по ночам. Стоит решительно пресечь зло. На то он и мужчина, чтобы совершать такие поступки и охранять свою семью.
За окном было темно. Круглый будильник на смешных ножках показывал без пятнадцати десять. Выходить из дома не хотелось, и все же Борис натянул ботинки, взял куклу, прямо как она была, в одеяле, и, хлопнув дверью, стал решительно спускаться по полутемной лестнице. На площадке тревожно мигал свет, а сердце отчего-то замирало, как в далеком детстве.
— Ты уже никому не навредишь, — пробормотал Борис сквозь зубы. — Разве что помоечным крысам. Они наверняка подохнут в твоем присутствии.
Кукла не ответила, но лампочка за его спиной замигала еще суматошнее и погасла.
Он на ощупь открыл тяжелую подъездную дверь и, пройдя через двор, к мусорным бакам, бросил свой сверток и отряхнул руки, словно запачкался. Борис и вправду ощущал себя грязным, а на ладонях, казалось, запеклась кровь. Он поднес их к самым глазам, разглядывая в тусклом свете фонаря, но бурых потеков так и не увидел. Померещилось. Из-за этой чертовой куклы ему всегда мерещилась всякая гадость.
