Хочешь себя убить, разве что не заикаясь, выдавил я, – убивай.
Ну пожалуйста, Киф.
Меня-то зачем втягивать?
Да я боюсь облажаться, Киф, ответил Хайдль. Все очень просто. Боюсь, что в решающую минуту нанесу себе тяжкое увечье, разведу пачкотню и буду умирать медленной смертью. А может, и вовсе останусь жить овощем. Я же трус, Киф. Всего боюсь. Вот, держи. И на ладони протянул мне «Глок». В полной исправности, смотри.
Он сунул мне под нос эту ненавистную штуковину. Показал предохранитель, расположенный на спусковом крючке: он освобождается при нажатии спускового крючка.
Вот так, показал он.
Своим мерзким, пухлым указательным пальцем он нажал на спусковой крючок.
Раздался щелчок.
Он повторил действие, инструктируя меня, как одновременно нажимать на спусковой крючок и предохранитель без резких движений.
Еще раз, сказал он. Нажимаем.
Щелк.
И когда он второй раз протянул мне пистолет, предварительно накрыв рукоять и спусковой крючок бумажной салфеткой, чтобы не осталось отпечатков, я подтолкнул к нему акт приема-передачи.
Подписывай, скомандовал я.
4
Вот спасибо, сказал он совершенно ровным тоном. Спасибо тебе, Киф.
Не знай я его как облупленного, я бы, пожалуй, решил, что это искренне. Да и во взгляде Зигги сквозила такая униженная благодарность, как будто я уже его застрелил.
Давай потренируемся, предложил он.
Нет, произнес я, но почему-то мой отказ прозвучал как вынужденное согласие, тем более что я, еще не высказав готовности, уже держал в правой руке пистолет.
Прямо сейчас. Хайдль взял в ладони мою руку и просунул мой палец в петлю спускового крючка. Вот так.
Это было просто безумием, равно как и его жажда смерти. И еще большим бредом представлялось то, что своим палачом он выбрал меня. Но почему-то с каждой своей фразой я все глубже увязал в его безумии.
Давай отложим, Зигги, выдавил я, лишь бы только уклониться, и передал ему пистолет. Хайдль, судя по всему, воспринял это спокойно и положил пистолет на стол, как раз между нами.
Ну нет, мягко возразил он. Нужно провернуть это сегодня. Ни Долли, ни ребятишек дома нет, Рэю я дал выходной, твой квартирный хозяин, как ты сам сказал, сейчас в отъезде, так что о твоем визите никто не знает, да? Более удобного момента не представится. А если не ты, то кто же?
Рэй, выпалил я и тут же пожалел, что сделал столь чудовищное предложение.
Рэй исключается, сказал Хайдль. Подозрение сразу падет на него. Он будет главным фигурантом дела и не отвертится: его посадят за убийство. А я этого не хочу. И ты тоже этого не хочешь. Что плохого в том, что я обратился к тебе? Никто не знает о твоей поездке сюда, никто тебя не заподозрит. Писатель-призрак пишет о призраках. Он рассмеялся. Вот увидишь: книга станет невероятно популярной. Похоже, вся эта ситуация его веселила. Да ты и сам знаешь! Я ведь говорю с твоих слов!
