— Только ключи, деньги и мобильник. Его выбросили.
— Хм. Правильно, соображаете. Ну, и как же тебя зовут? Я молчал, все еще корчась от его удара. Боль в животе все никак не хотела меня отпускать. В глаза бил яркий свет ярких автомобильных фар, рассекаемый дождем. Еще одного удара, уже в грудь, я не заметил.
— Д… — начал было Слава.
— Не надо, — остановил его Виктор. — Пусть сам все расскажет.
Смотри на меня, а не на мои ноги! Это уже мне. Один из его телохранителей схватил меня за волосы и задрал голову.
— Ладно, не хочешь — не надо. Это уже не важно. Виктор сунул руки в карманы пиджака и стал расхаживать взад-вперед.
— Что же мне с тобой делать? — рассуждал он вслух. — Отпустить? Не могу, ты ведь сдашь меня. Отрезать язык, чтобы не смог рассказать?
Так ты же напишешь. Лишить пальцев? Выколоть глаза? Я нервно сглотнул. Волосы телохранитель отпустил, так что я попытался дернуться, но не получилось — гориллы-близнецы сдавили меня словно в тисках. Намертво.
— Остается только убить, — пожал плечами Виктор и снова посмотрел мне в глаза. Нет. То, что я до этого принял за равнодушие, оказалось холодной и расчетливой жестокостью. Такой человек твердо знал, чего и как он хочет.
— Давай его в багажник, — приказал Виктор своим обезьянам. Я попытался вырваться, но это было бесполезно. Я даже не замедлял этих качков. Они без труда подняли меня в воздух и понесли к багажнику.
— Эй! — крикнул я. — Кто-нибудь! Помогите! Вызовите полицию!
— О, теперь он заговорил, — оскалился Виктор. — Живее, пока его никто не услышал! Открывшийся багажник сиял провалом темной металлической пасти, пустой и большой, как будто специально созданный для того, чтобы в нем перевозили людей. Меня швырнули туда, связали руки и ноги толстой прозрачной леской, врезавшейся в кожу, и заклеили рот бумажным скотчем. Неожиданно раздался крик, слишком далекий и отчаянный, чтобы оказаться спасительным для меня. Я видел небо, затянутое черными облаками, и край крыши общежития. С этой крыши летел человек. Он еще кричал, но жить ему оставалось всего пару мгновений — если его не убьет падение с крыши девятиэтажки прямо на немецкий автомобиль, то дыра в груди размером с бейсбольный мяч, через которую видно небо, добьет точно. Интересно, чем же можно сделать такую? Спустя мгновение человек перестал кричать и приземлился на крышу Мерседеса, вмяв ее чуть ли не до асфальта. Я моргнул.
* * *
Я моргнул. Макс стоял в дверном проеме, тяжело дыша и брызгая грязью на и без того не очень чистый ковер. Его взгляд секунду шарил по комнате, чуть задержавшись на Славике и остановившись на мне.
