Люди могли перенести все, но машины в холоде работать не заставишь. Нагреть весь печатный цех было немыслимо, и рабочие отгородили часть его, раздобыли печку и трубы, стали топить всем, что только можно было найти в типографии, начиная с ящиков и кончая ветошью для обтирки машин.
К вечеру успели набрать всю книгу и половину оттиснуть; машину вертели руками.
Когда Владимир Ильич увидел оттиски, жирно пахнущие свежей типографской краской, всегда радовавшей его, он от изумления ничего не мог сказать.
— Уже половина книги? — наконец проговорил Ленин. — Невероятно!
Владимир Ильич держал ее в руке и все как бы не верил: ведь только вчера ночью, вернее, сегодня он вручил рукопись Владимиру Дмитриевичу!
Прекрасно! Великолепно!
К обеду Василий Семенович не вернулся, и когда наступил вечер, обеспокоенные Катя и Артем решили, что нужно сходить в типографию, отнести Василию еду.
Пошел Артем, выспросив у сестры, как лучше и быстрее добраться до Кушнеревской.
Москва была темна, безлюдна, навсегда, казалось, засыпана снегом. Идти можно было только по протоптанным узким тропинкам. В домах — желтые огоньки керосиновых ламп и коптилок, красноватый свет горящего вполсилы электричества. И казалось — вот-вот померкнут и навсегда погаснут эти призрачные огоньки: силы иссякали…
Где-то на полпути Артем увидел знакомую фигуру: мелькнула на фоне освещенного окна и — снова в сумрак.
— Василий, ты? — окликнул Артем.
— Я…
— Ну как?!
— Печатают… — тихо ответил Василий Семенович.
— Уже?!
— Пойдем быстрее…
Упрятав голову в воротник, руки держа в карманах, Василий Семенович быстро шел, пошатываясь. Каждую минуту, казалось, мог упасть. Артем со свертком — сзади. Молчали.
— Топили? — только и спросил Василий Семенович.
— Топили, Василий…
— Согреюсь наконец!..
«Зажигалки!.. — снисходительно усмехнулся Артем. — Зажигалки!..»
Наборщик ушел, а Федор Васильевич лежал и думал об этой истории.
Россия…
Десятки и сотни благороднейших людей подыскивали ключи, чтобы прикоснуться к самому заветному и сделать тебя свободной, счастливой и могучей. Умножали твою славу, подвигали вперед, украшали дивными творениями из камня, дерева и слова, падали сами… И вот человек из Симбирска, дотошно изучив все сделанное до него, подобрал этот ключ. Ученый Винтер и наборщик Ладыгин, строители Шатуры, рабочие типографии и многие другие, о ком он, Федор Васильевич, даже не знал, взялись за общее дело. Если все возьмутся — преобразят мир, это бесспорно, лишь бы порыв был направлен верно.
