Итак — встреча с Кржижановским… О беседах с Глебом Максимилиановичем Ленин всегда думал с удовольствием: план ГОЭЛРО, осуществляемая мечта… Электрическая лампочка в хате… Основа подъема хозяйства…
Но, как всегда, добраться до такой встречи можно было через десятки, если не сотни других дел: военных, международных, внутренних, организационных, сугубо партийных. Вот и сегодня встречу с Глебом Максимилиановичем придется перенести: прием Вандерлипа, американца. Кто он такой? Гость заявляет, что простой человек, правда, родственник известного миллиардера. Но о простом американце не стали бы столько писать за границей… Делец. Таких рисуют на плакатах и карикатурах. Самый настоящий, всеми признанный враг. Встреча представлялась Ленину странной.
Но наркоминдел Чичерин советовал принять Вандерлипа. Что ж… Георгия Васильевича надо слушаться: умен!.. Он, Ленин, уже встречался с откровенными врагами; соблюдая необходимые дипломатические условности, встретится и с Вандерлипом.
Правда, некоторым дипломатам казалось, что он иногда нарушает принятый этикет, высказываясь часто чересчур уж прямо и вполне определенно. Но разве прямота в разговоре с врагом — это всегда плохо? Это тоже не последнее средство дипломатии.
Вандерлип так Вандерлип!
По приезде своем в Россию Вандерлип вручил Совету Народных Комиссаров РСФСР официальное послание. В нем коротко, откровенно и грубо было сказано, что Америке нужна Камчатка, и извольте, мол, ее нам продать, а то мы Советское правительство не признаем.
Коротко и ясно!
Вандерлип, живой, подвижной старичок, сидел напротив Ленина. Ленин хорошо говорил по-английски, и Вандерлипу казалось, что он беседует с человеком американского склада, который владеет таким предприятием, как неустроенная и необъятная Россия. Ленин говорил коротко, четко, быстро, как настоящий хозяин, прекрасно знающий состояние и положение дел.
Гостю нравилось, между прочим, что Ленин был в старом костюме. Такую же строгую и не новую тройку носил сам Вандерлип, считавший, что человек дела должен быть свободен от условностей, которые, так же как и соблюдение традиций, буквально губят две великие державы Старого света — Англию и Францию. Но какая-то броская вещица все же должна была отличать его, нет, не простого все-таки человека, от других: пусть это будет драгоценный камень перстня, золотая булавка в галстуке.
— Значит, Камчатка… — сказал Ленин, раздумывая.
— Вся Камчатка, — уточнил Вандерлип, делая руками кругообразное движение, будто этот полуостров был уже перед ним на столе.
