Наконец взошли мы во дворец Зевса и я изумился до самой мельчайшей крайности.
Все столы были украшены золотыми приборами и кубками с божественным нектаром. В центре стола возвышался сам владыка, один, без супруги, а подле него, по левую руку, располагался Гермес. Аполлон играл на кифаре и даже хариты танцевали свои чудесные пляски. Геба и всем прекрасный Ганимед разливали в чаши амброзию. Был там еще и Гефест, который выковал всем золотые троны, была Латона и рядом дочь ее Артемида, о Господи; была там еще эгидодержавная Афина, Фемида, Селена, Деметра, Фортуна, Ника, Эос, Дионис, Эол, Геракл, Пан, Гелиос, Посейдон, и даже самый Аид со своею женушкой Персефоной; в отдаленной части залы, как бы в такт Аполлону, подпевала Каллиопа, а ей еще и Талия, и Эрато, и Клио, и Бог весть кто там еще не подпевал; Гименей танцевал подле Гефеста, Морфей парил как ночное виденье, Эфир без конца упивался нектаром, одним словом веселье было как на балу у его превосходительства, и даже может лучше.
Эрот при входе указывал куда и кому садиться:
– Вот, батюшка, сюда пожалуйте. – Говорил он мне, указавши на место, которое с другого конца было совершенно противоположно самому Зевсу. – Ваш отец так велел, ступайте. Так, вы сюда, а вы вот сюда, а вы сюда, а вот вы вот сюда, а вас попрошу туда пожаловать, а вас попрошу сюда пожаловать, а вас попрошу здесь усесться, а вас там усесться.
Я уселся за стол и вскоре ко мне, как на самих облаках, подлетела прекрасная Афродита, жена моя. Она была так прекрасна, такая волшебная и сказочная, что мне даже грешно было опочить с ней.
– Впрочем, – думал я, – еще не известно, кто из них с Артемидой будет почище.
– Мой дорогой, – вопрошала она, – не болит ли твоя нога после ранения?
– Совсем чуть-чуть. – Ласково заметил ей я.
– Что у тебя с голосом?
– Я… хм, я захворал.
– Будь готов, мой хороший. Сейчас, как только вернемся, я залечу все твои недуги.
Сердце мое налилось предвкушением и я даже позабыл об том, что я на деле был вовсе не Арес, а Ваня Семечкин.
– Итак, дети мои, все ли вы собрались здесь? – Громогласно вопрошал Зевс.
– Все. – Отвечали все.
– Пожалуй, я начну. Объясните мне, что это значит? Вот эти все ваши тщетные усилия помочь людям и пробудить в них любовь и уважение к вам? Почему, вот уже который раз, я слышу от своего сынка, что люди на земле уничтожают очередную статую или культ, посвященный нам? Нет, этого я так оставить не могу, извольте, я всех покараю их за такую грубость. Но почему же вы, вы, ослы тупорылые так унижаете сами себя? Мне стыдно за вас, за своих детей, вы все придурки недоразвитые и даже ваша мать – дура, я теперь же снова повесил ее с наковальней, вон она там висит, и вы все в нее пошли такие твердолобые. Вместо мозга у вас оливковое масло, вместо сердца – даже говорить стыдно. Как вы все надоели мне, как я мечтаю всех прогнать вас отсюда. Всех вас я сильнее в стократ, и если вдруг вы решитесь противиться мне, я вас собственными руками зарежу как баранов, ей Богу. Ладно, последний раз я прощаю вам, теперь идем по списку. Сынок, бумагу мне!
