– О Боги! – Восклицала Клеопатра. – Это идет мой муж! Быстрее же прячься.
Я в страхе хотел было спрятаться в ее гардероб, но Клеопатра сочла это нецелесообразным.
– Нет, нет же! – Шептала она. – Сюда, под мое ложе!
Я мигом влетел под ее чудесное ложе и обратил свой взор от темнеющий от чьей-то тени проход. Сама же царица поспешно улеглась на свое место и приняла, надо полагать, такую же великую позу, с которой она ждала в свои объятия меня.
Вскоре некая воинственная фигура застлала вход, и вдруг, вы не поверите, в комнату вошел Марк Антоний. Он был весь грязный и испачкан какой-то копотью, весь в поту и крови, но обладал геройской внешностью и крепкою статью. На нем были римские латы, окровавленный гладиус, поножи и блестящие калиги, кои попеременно отчеканивали его звонкие шаги.
– Ты не поверишь, – заголосил он на все помещение, обращаясь к своей любовнице, не замечая, впрочем, ни ее подозрительной наготы, ни спрятанного меня. – Я сейчас чуть ли не погиб в битве. Только что у нас было сражение и я теперь же оттуда. Вообрази, одну когорту просто смяло под натиском конницы, около тысячи человек просто в пушинку – фук!
– О, Антоний! – Восклицала Клеопатра. – Я так ждала тебя!
– Знаю, верю, вижу, что готова, вот как я сейчас научу тебя держать древко.
– О, мой господин!
– Представь себе, сейчас меня в окружение взяли, отовсюду стрелки, пять манипул как лезвием-шик! Центурион – собака, на два легиона телег с продовольствием, вот куда он их дел? А у меня еще восемь центурий стоит, и хоть бы хлеба кусок!
– Мой Антоний, я тебя так люблю. – Все отвечала ему Клеопатра.
Антоний отпил целую бутыль какой-то настойки и заел ее неким экзотическим плодом, продолжив:
– Вообрази вот еще, сегодня пришлось льва задушить собственными руками. Ах да, я так устал и так хочу отдохнуть, что теперь же немедленно, после нашего с тобой дела, ты пойдешь и велишь своим рабам приготовить мне ванну с маслами и благовонием, блюда с мясом и вином, да и сама туда же будь, вот как сейчас… однако, это что же?
Тут он вдруг присел и, взяв в свои руки некоторые одеяния из моего платья, которые мы ненароком забыли убрать, принялся как бы с недоумением рассматривать их.
– Что это такое? Что это за странное убранство? Это… это что, атласная жилетка? Аглицкое сукно с панталонами? Кружевные гофреи, черт возьми?
– О, Антоний, ты все не так понял! – Жалобным голосом отвечала ему Клеопатра. Но в ту же минуту послышался мощный и зычный удар ладонью и царица отлетела с ложа пушинкой в другой угол комнаты.
