Это лицо никогда бы не взялся нарисовать ни один из всех натурщиков мира, ибо нет такой силы руки и кисти, чтобы передать весь тот шарм и обаяние прекрасного ангельчика, да просто херувимчика. Ну то есть просто даже самый сильный художник, умеющий обличать самую точность лица и свойственное тому лицу неподдельное выражение, изымающий тон и самый образ характера человека, мимо всяких бездушных и каменных снимков, даже такой сильный художник не сможет срисовать ее портрет в самом идеальном виде.
Губы у нее были абсолютно как у сфинкса, а глаза просто как у натуральной и царственно-властной пантеры. Щечки, на которых были маленьких впадинки, были мягко розоваты, и эта обстановка весьма сочеталась с нежным цветом ее кожи и размашистыми ресницами. Ее умеренный стан, во всех местах решительно чудный, плавно передвигался и она с неописуемой изящностью делала всякое движение своими ножками.
В одну минуту она подошла ко мне и приникла к моему телу своими руками, от чего я попросту обомлел.
– О кто ты, таинственный пришлец? – Спросила она меня голосом ангела. – Скажи же мне, кто ты таков? Неужели ты решил навестить меня в такой томный час и тяжелое для нас время, и повеселить меня? О бедная я и беспомощная, никто не проходит ко мне вот уже столько дней, а все лишь думают о своей убийственной войне. Но я верую, о, как я верую, что сама Изида ниспослала тебя ко мне. Иди же сюда, мой странник.
– К-кто вы? – Спросил я очень тихо и сбивчиво.
– Как?! – Восклицала царица. – Разве ты не узнал меня? Меня, дочерь македонскую, царицу дома Лагидов?
Я точно был поражен и в миг упал на колени.
– О, Клеопатра, вы, вы так божественны, можно, можно я поцелую вашу ножку?
– О как мне угодна твоя застенчивость. Иди же сюда, на ложе, мой избранник, ложись сюда. Таким прекрасным мужчиной, видимо, сам Осирис решился одарить меня. Иди ко мне и будь моим.
Я в полном блаженстве и неге прильнул к ее губам и был просто потрясен случившимся. Никогда я не мог подумать, что, выкурив опию, я мог вдруг испытать такое неведомое счастье. Она быстро скинула с себя свое убранство и тот час я уразумел, что само Провидение решило вознаградить меня. Она также быстро раздела меня и скинула с меня почти всю одежду, оставив в одном неглиже. Затем она изящно улеглась на ложе и приняла действительно царскую позу, ожидая моего появления. Я тут же поспешил примкнуть к ее телу.
Но вдруг в дальней части покоев послышался громкий стук дверей, после чего не замедлили проясниться мерные и грозные звуки шагов, сопровождающиеся бряканьем калиг. Мне точно стало ясно, что кто-то властный и непосильный приближается к нам.
