В любом случае, факт остаётся фактом: поставки «охотничьего приварка» в посольство прекратились, за исключением семьи посла. Если Кейрин-хан и не знал таких слов, как «стимулы» и «мотивации», он прекрасно умел ими пользоваться. Слово «символ» он знал наверняка. В частности, символ высочайшей милости, которой при желании могут и лишить. В джинне, чародейке и после́ хан был заинтересован – да, именно в такой последовательности. Что же до остальных чужаков… Польза от них была мизерной. Знания? Знания хороши, когда их можно воплотить на практике или продать. Практика сузилась до крайности, продажа в условиях блокады исключалась. Военная помощь? Аккумуляторы садились, небесное оружие отказывало, а в рубке на саблях ларгитасцы проигрывали местным воякам. Хан рассматривал чужаков как потенциальных заложников – на случай, если кто-то из означенной троицы возжелает проявить норов. Но заложник, который умирает без мучений, с улыбкой на губах – плохой заложник. Таким и пожертвовать легко.
Значит, никакого спецпайка. Воля владыки не обсуждается.
Выполняйте всё, что я прикажу, без слов уведомил Кейрин-хан, и никому не придётся умирать: ни с радостью, ни в мучениях.
* * *
– Через месяц меня вызвали во дворец, – сказала доктор Ван Фрассен, запирая замо́к на воротах ангара. – Если честно, я удивилась.
– Зачем? – спросил Гюнтер.
Он слышал, как в ангаре недовольно ворочаются криптиды, выходя из эмо-транса. Вкусняшки закончились, а голод никуда не делся.
– Кейрин заставил меня присутствовать при смерти молодого шаха. У хана теперь был внук, наследник престола, и Хеширут стал не нужен. Официально шах умирал от заворота кишок. Думаю, его попросту отравили.
– Не понимаю. Вы-то ему зачем? Засвидетельствовать смерть?!
– Вы действительно не понимаете?
– Абсолютно.
– Великий Космос, как же я вам завидую! Жизнь здесь испортила меня. А ведь и я была такой же наивной девочкой.
Гюнтер обиделся:
– Не так я наивен, как вам кажется. Хан отравил шаха и вызвал вас. Он что, идиот? Вы же могли всё понять!
– Нет, Кейрин не идиот. Я могла всё понять, для этого меня и вызвали.
– Бред!
– Ничего подобного. Я всё поняла правильно и передала другим. Если Опора Трона не моргнув глазом умертвил шаха, отца собственного внука, то мы, пришельцы, для него – пыль, прах, никто. Наши жизни стоят дешевле плевка на дороге. Мы хотим их сохранить? Значит, надо беспрекословно повиноваться хану. А заодно Кейрин продемонстрировал, что умеет быть гуманным.
