Вместо заключения: к чему пришли?
Говоря о наступлении бездуховности в период разброда и шатания государственных устоев, на чём я и закончил свой первый опыт политического анализа 25-летней давности, я даже не предполагал, что когда-то в достаточно развитом российском демократическом обществе опять буду писать о том же самом. Но одно скорбное событие рубежных дней октября-ноября, а именно гибель 224 пассажиров и членов экипажа самолёта А321, причём практически все они были гражданами России, заставляет вспомнить о таком понятии как «толерантность». Её то, мы за четверть века так и не воспитали в наших молодых гражданах, которые родились и выросли в нашем новом обществе и не знают практически ничего ни о каком моральном кодексе старого советского общества. Выходит, что на уровне отдельного индивида в советское время мы были куда более моральными, чем в существующей сегодня системе российского капитализма. И только православная церковь устами Патриарха Кирилла возмутилась натуральной бесовщиной в часы, когда в стране скорбили о погибших. Оказывается, нынешнему поколению куда важнее отметить массовым разгулом американский Хэллоуин, чем проявить уважение к памяти безвинных жертв. Что собственно и происходило в ночных клубах Москвы, в то время, когда в стране на государственном уровне был объявлен общенациональный траур.
Тем самым организаторы и участники подобного шабаша поставили себя выше общества, которое, увы, вырастило и воспитало именно такими, какие они есть, но и государства. Тогда, что уж говорить о какой-то толерантности. У нас её у многих наших граждан не существует. Из неуважения к личности другого человека, вырастает и нетерпимость к его взглядам, традициям обычаям, выражающаяся пока в замаскированном раздражении и пренебрежении к «чужакам». Никакой политической подоплёки, потому что в России вот уже 25 лет вообще нет никакой идеологии. Вседозволенность везде и всюду. Ввести её в рамки приличия, можно лишь наличием объединяющей идеи, которую бы разделяло подавляющее большинство населения страны. В предисловии к этому сборнику я совсем не случайно коснулся этой проблемы.
Мы уже предпринимали попытки в этом направлении. Ваучеризация начала 90-х хотела превратить всех нас поголовно в частных собственников, с вытекающими отсюда моральными последствиями. Итог, кто был ничем, тот ни с чем и остался. Американская мечта о создании людей-потребителей, так и осталась мечтой наших ранних постперестроечных демократов. Сближение церкви и государства на базе христианских ценностей так и не сделала нас поголовно верующими. Сегодня, когда мы, наконец-то, более чётко определились с нашей политической системой, допускающей при наличии правящей партии широту взглядов, не всегда совпадающих с генеральной линией партии, как бы сказали в советское время, руководство страны начало делать следующие шаги в оформлении ведущей национальной идеи, без которой сплочение общества и искоренение нетерпимости к мнению других, как пережитка советского прошлого, не возможно. События 2014—2015 годов на постсоветском пространстве резко повысили уровень патриотических настроений в обществе. Мы опять начинаем чувствовать себя не какими-то ущербными жителями одной четвёртой части планеты, а теми, кто мы есть — россиянами — гражданами великой державы с многовековой историей.
