Мы уж поминали выше маркитантов, что во все времена прибиваются во множестве к воинским обозам. Так и к этому обозу их пристало немало — и в самой Риге, и вскоре после выхода из неё. Предприимчивые лифляндские немцы были среди них, смекалистые, расчётливые шведы, молчаливые эсты и финны, знающие толк и себе на уме, но более всего было жуликоватых маркитантов еврейского племени. В фургонах своих, что легко переделывались в прилавки, везли они вино и водку, пиво и табак, старую селёдку и ещё держали они самый сладкий для солдата товар — куртизанок и гризеток с намалёванными прекрасными глазами, благородными бровями, демимонок и гетер с нарумяненными щеками, лореток и кокоток с пухленькими, медоточивыми устами, нежнотелых, пышногрудых камелий и магдалин, а в просторечии — шлюх и грязных уличных девок (каково бы ни было хорошо название, суть одна — от товара, что она даёт, проклятый фургон весь скрипит и раскачивается, а неделю спустя уже ты скрипишь зубами и раскачиваешься, когда мочишься с утра). Всё это были дамы молодые и не очень, миловидные и страшненькие, весёлые, полупьяные, крикливые, не только отовсюду доступные, но и со всех сторон прилипчивые и даже неотвязчивые — как, впрочем, и сами маркитанты. Когда солдаты на бивуаках им пересчитывали юбки, они соглашались, что падшие, но, припрятывая в этих же юбках очередной серебряный талер, потерянными себя отнюдь не считали.
Война для маркитантов — время золотое, время втридорога сбывать свой товар, и не просто сбывать, а спихивать его, сплавлять, сбагривать, впаривать, втюхивать, притом самый дерьмовый товар, который в мирное время даже не довозят до ярмарки, а сваливают на обочине, скармливают свиньям и псам; война для них, подлецов торгашеского племени, время ковать огромные деньги, делать баснословные состояния, а обоз — место, самое бойкое из всех возможных мест. Если можно так выразиться, воинский обоз — торговая площадь на колёсах, мечта любого неглупого негоцианта. Ибо «площадь» эта всегда в центре, хоть посреди большого города обоз станет, хоть возле малой деревушки или хутора, а хоть и в поле, где вовсе нет жилья... поскольку обоз непременно оказывается в центре огромного скопища солдат и офицеров, у каждого из которых вечно жаждущие уста и неизменно ненасытный желудок, при всегдашнем желании расслабиться, отвлечься на удовольствие от тягот войны, трудностей похода, и главное качество каждого из которых не мушкет в руках, и не шпага в ножнах, и не храбрость, и не любовь к родине, к командиру и королю, не верность присяге, а прицепленный к поясу кошелёк, быстро пополняющийся из королевской казны или от повседневных грабежей, и, помноженные на нудное, проклятое время воинских трудов, жажда, голод и плотская страсть (очень точно именуемая плотоугодием), делающие из многих сильных и гордых мужчин, истинных героев в бою, кротких агнцев — покажи ему только желаемое издалека, помани его пальчиком, тут и на верёвочку красавца бери.
