— Не обижайся, щенчик. Ты ж знала, я говорил. У меня такая вот жизнь. Завтра придешь?
— Не знаю. Пусти, — мрачно ответила она, вися и вырываясь, впрочем не сильно.
— Позвони сперва. А то мало ли.
Саша сидел за рулем, выставив белый жирный локоть. Усмехался, стараясь, чтоб цинично. Но получалось — с мелкой завистью. Света вспомнила, как он попробовал к ней подкатиться, когда сидели на песке, у костра, ели мидии. Тронул за ногу, перебирая пальцами от щиколотки выше и выше. И она, поглядев на Петра, дождалась, когда рука ляжет на бедро и сказала внятно, прервав рассказываемый Петром анекдот:
— Руку убери. Не твое.
Петр замолчал. Посмотрел на краснеющего Сашу и опять захохотал, по своей привычке хлопая себя по бедру сильной ладонью.
— Светильда! — закричала над самым ухом Маленькая Катерина и Света уронила гильзу. Та запрыгала по полу, стуча.
— Ну, скажи ты ему! Смотри, какой пиздалет! А он не хочет, говорит попса и спекуляция! Он тебя послушает, ты же разумница у нас!
Света подняла гильзу, пачкая руки в ржавчине. В ответ на ее взгляд Роман Петрович снова закатил холодные серые глаза, улыбаясь тонкими губами. Сорокалетняя Катерина была старше мужа на пять лет, шумно опекала и преклонялась. Одновременно.
— Катя, он, и правда, в центральной витрине не нужен. Вот сюда его хорошо, в угол. Чтоб когда человек наклоняется, рассмотреть письмо, а тут незаметно так, просто лежит. Будто из кобуры.
— Из кобуры! — закричала Катерина, — ты слышишь, Романчик? Ну что бы ты делал без нашей Светильды? Сплошная разумность и спокойствие! Не то, что мы, пропойцы. Ладно, вот вам пиздалет, а я к девкам, мы там обмываем нового научного сотрудника.
Маленькая Катерина снова сунула накрашенные ноготки Свете подмышки, пощекотала, как ребенка, и деловитым шагом направилась к выходу из зала.
Роман Петрович, наконец, спустился со стремянки и, тряпкой вытирая холеные руки с длинными пальцами, подошел к окну.
— На совещание собрались. К «Папе». Машины все подъезжают.
Девочки столпились рядом, что-то спрашивая, ахая и хихикая. Света подошла тоже.
Внизу Петр усаживал в машину свою четвертую. Поправил ей белый плащик. Наклонился, сунувшись внутрь, стоял смешно, видимо целовались.
— Мама рассказывала, ей восемнадцать всего, — доложила Маша, — говорила, та-а-кая свадьба была, сняли весь «Меридиан» на три дня! А потом еще по проливу на яхтах катались, все гости. Наперегонки!
— Ой. Это ж он ее старше, на сколько? — озадачилась Наталья, тараща синие глаза и пылая нежными щеками, — он ей, как папа же!
