Сказки Леты, сборник рассказов - Елена Блонди

Я собрала эти рассказы по просьбе друга, и условие было — пусть это будут реалистические рассказы «за жизнь». Многое из написанного сюда не вошло сразу, когда перечитывала, увидела — не справилась, тексты слабые. Затем по ходу редактирования выкинула каждый второй из отобранных, и об этом не жалею, если появятся другие — они напишутся, и я надеюсь, будут более настоящими. Так что идея собрать все и — пусть будут, потерпела неудачу. Да и ладно, так думаю.

Сначала рассказы шли от более ранних к поздним, теперь наоборот, сборник начинается самыми новыми текстами, и эти новые мне нравятся (пока что). А в самом конце отдельно собраны миниатюрки о вещичках и тряпочках, писались они в разные годы и, может быть, я туда допишу еще что-то кроме «Кримплена», «Люрекса», «Батников» и тд. Серию назвала «Лоскутики» и планировалась она как дополнение к роману «Ателье».

Поезд уходил в странное время — за пять минут до начала суток, и Лете казалось, он спит между временем и, проснувшись, встраивается в жизнь на ходу.

Ей и самой страшно хотелось спать, перед дорогой были спешно переделаны сто неотложных дел, да еще полста остались незаконченными. Застегивая молнию на толстой сумке, нервно-сонная Лета в очередной раз удивилась: никто от их незавершенности не умер, но все равно, будет еще поездка, и она снова кинется торопливо утрясать и заканчивать, заранее зная — не сумеет успеть всего.

Купе, темное и прохладное, напоминало новенькую шкатулку, без шелковой обивки, неуютно-деревянную. Как в такой ехать, непонятно. Садясь и придвигаясь к занавесочке, куце отгораживающей пустые соседние рельсы и недреманный высокий фонарь, Лета знала: шкатулочное время коротко. Через десять минут фонарь дернется, колеса застукают, будто они закат или восход, такие же неизменные. Включится мертвенький свет, хмурая проводница проверит билеты и раскидает по кожаным полкам хрустящие пакеты с бельем. Можно будет постелиться и лечь, и вдруг повезет — сразу заснуть, чтоб половину дороги проехать в снах, а после долго-долго пить утренний кофе, продлевая его в белесый зимний день за мутным окном.

Но вместе с бельем и проводницей придут попутчики, и Лете как всегда стало немного жалко неуютного шкатулочного времени, в котором она невидима, одна и — фонарь-занавеска… А надо будет улыбаться, говорить отмеренные незначащие слова, чтоб не ехать сутки букой, чтоб непринужденно попросить мужчин, например, выйти, пока дамы переоденутся. Или спрашивать — а это мы где? И кивнув, снова утыкаться в книжку.