По дороге торговец, поручив управление судном кормчему, подсел к нам поболтать — типа, светской беседой нас развлечь. И в ходе болтовни то и дело — как бы невзначай — заговаривал о своём хозяине.
По его словам выходило, что досточтимый Волний — хозяин правильный, и служится у него хорошо. Не в том смысле, что легко — это Акобал подчеркнул особо — но Волний не самодур и достать ему звезду с неба не прикажет. В том, что в нормальных человеческих силах, он требователен, но справедлив, а главное — своих людей в беде никогда не бросает.
Финикиец почти не ошибся в расчётах — пусть и не в полдень, но ещё задолго до вечера впереди показался город. По омывающему его морю сновали небольшие рыбацкие суда, представлявшие из себя уменьшенные копии «Коня Мелькарта», а при приближении к Гадесу нас остановила «длинная» военная бирема, судя по двум рядам вёсел.
Впрочем, остановила дружески — и судно, и самого Акобала местные должностные лица, видимо, хорошо знали. Так, поболтали с ним немного на гортанном языке, явно финикийском, да и дали отмашку продолжать движение.
— А чего вояки без мачты с парусом? — не понял Володя.
— А это и не вояки, это морские менты, — разжевал я ему, — Окрестности города патрулируют от пиратов и контрабандистов. С двумя рядами вёсел они любую ладью и любого «купца» догонят в два счёта, а парус им на малых расстояниях без надобности.
Переговаривались мы, естественно, по-русски, так что наше дремучее невежество в морских делах для аборигенов так и осталось нашей тайной. Оно и к лучшему, если учесть, что по нашей легенде мы уже обогнули с севера на попутных кораблях всю Европу…
Наша гаула вошла в залив, и нас поразило, как изменилась береговая линия. Современный Кадис — естественно, старый город — стоит на соединённой с материком косе, а Гадес финикийцев — ну, точнее, Гадир, если по ихнему — оказался на острове.
Удивил нас и Акобал, направивший своё судно не к причалам финикийской цитадели, а к предместью на материке напротив неё. Там тоже виднелись и добротные финикийские постройки, но в основном преобладали примитивные местные и, по юлькиной оценке, даже кое-где и греческие. То есть в предместье явно обитали диаспоры, не относящиеся к «титульной нации» города. Зато гавань тут оказалась гораздо обширнее, чем в финикийской части города, и именно в ней разгружалось большинство прибывающих в Гадес судов, не говоря уж о рыбацких баркасах. Как раз на наших глазах к причалу пришвартовалась здоровенная гаула, заметно крупнее акобаловой, и с неё начали сноровисто вызгружать какие-то тюки и амфоры, пока начальник или хозяин корабля завёл беседу с портовым чиновником.
