Но некоторые эпизоды случившейся на следующий день процедуры вручения премий вновь вернули мне моё обычное умонастроение. В этих эпизодах фигурировали уже не искренне заинтересованные рядовые граждане города Парижа, но профессионалы, занимающиеся Русью, как оплачиваемым делом.
Все слышали, наверное, как между собой беседуют на наших улицах некоторые гастарбайтеры? Калды-балды-обтвоюмат. Калды-балды биляд. Калды-балды нах. Из русской культуры ими усвоено лишь действительно необходимое.
Французские речи по меньшей мере трёх переводчиков русскоязычной литературы живо мне напомнили незамысловатые беседы честных заезжих работяг. Парле-парле-Соловки. Парле-парле-Лубянка. Парле-парле-ГУЛАГ. Французского я практически не знаю, но то, с чем из русской культуры познакомили французскую общественность эти специалисты по русской словесности, было понятно и без перевода.
Ну, ладно. В конце концов, это ещё не криминал; перекос, но не криминал. У нас в конце перестройки тоже публиковали и читали исключительно про Соловки и ГУЛАГ; просто во Франции перестройка, видимо, отчего-то затянулась.
Но далее случился совсем уж гротескный эпизод.
Одну из премий получил перевод книги Дины Рафаиловны Хапаевой. Очаровательная, яркая Хапаева в своей речи вновь подняла излюбленную ею тему: современная Россия больна историческим беспамятством, она помнит только то, чем хочет гордиться, и старательно не помнит того, за что должна каяться. Эта избирательная амнезия доказывает несостоятельность современной России. Зачитали и показательный отрывок — и по-французски, и по-русски.
«Российское общество поражено тяжким недугом: расстройством памяти, частичной амнезией, сделавшей нашу память прихотливо избирательной. Можно ли сказать, что наши соотечественники не знают своей истории? Что они недостаточно информированы, чтобы посмотреть в глаза своему прошлому? Что общество ещё не созрело для того, чтобы задуматься о своей истории, и переживает такой же период антиисторизма, как Германия в 1950-е годы? Всё это, безусловно, ложные вопросы. История ГУЛАГа ни для кого не секрет и секретом никогда не была: как она могла быть секретом в стране, в которой для того, чтобы каждый третий был репрессирован, каждый пятый должен был быть „вертухаем“ — в широком смысле этого слова? …Вот отчего с каждым днём растёт число желающих представить позорный режим достойным политическим ориентиром, а историю России — чередой славных побед великой державы, которой потомки могут только гордиться. …Ибо миф о войне — это заградительный миф. Он возник как миф — заградитель ГУЛАГа… „Плавильный котёл“ мифа о войне был призван объединить разорванное террором общество против общего врага и превратить сокрытие преступления в подлинную основу „новой общности людей — советского народа“. …Главная функция мифа о войне, которую он продолжает успешно выполнять и по сей день, — вселять в души наших соотечественников непоколебимую уверенность в том, что ГУЛАГ — всего лишь незначительный эпизод, иногда досадно торчащий из-за могучей спины „воина-освободителя“…».
