Довмонт понял: стоит немного промедлить, и сгорит весь конец — все дома, что построены напротив возвышающегося детинца на берегу реки Великой.
Ратники, дружинники, оба воеводы, сам князь, не сговариваясь, бросились растаскивать избы — но не те, что уже дымились, к ним и приблизиться было невозможно, и даже не соседние с ними, а те, что стояли чуть дальше. Хорошо, что у каждого воина есть при себе боевой топорик, который и в битве поможет, и в любом деле выручит. Впятером, вонзив топоры в сухие толстые брёвна, они раскатывали избы, оберегаясь от падающей кровли, и оттаскивали брёвна подальше, где им было не страшно пламя. Хозяева жилищ помогали в этом разрушении, потому что только так можно было спасти хоть часть своего добра, а главное — не превратить всё поселение в пепелище.
Неожиданно Довмонт увидел и стареющего рыцаря. Лукас фон Зальцбург, такой же грязный, как многие, упоённо вместе со всеми растаскивал брёвна, выкрикивая яростные немецкие ругательства.
Развалив дальние избы, они пошли на те, которые были ближе к огню, прикрываясь от жара. Рядом с Довмонтом орудовали оба воеводы — дядька Лука и Давид Якунович, оба с почерневшими от гари и блестящими от пота лицами.
— Что, князь, не ожидал такой встречи? — выкрикнул псковский воевода. — Да и я тоже не ждал.
На некоторых дымилась одежда, они бежали к реке, окунались и возвращались обратно. Мокрое платье высыхало мгновенно. Неожиданно рядом с ними оказалась старуха, прибежавшая по мосту с другой стороны реки, оттуда, где высилась крепость и стояла другая часть города.
— Тимофей! Тимофея моего кто видел?! — выкрикивала она, расталкивая людей.
— Где он был, твой Тимофей? — спросил воевода, распрямившись после очередного бревна.
— Где же ему быть, как не в избе! Люди, помогите, сгорит Тимофей.
— Которая тут твоя изба? — спросил Довмонт.
— Да вот же! — И старуха показала на один из дворов, к которому и приблизиться было невозможно.
— Попробуем вытащить его! — Довмонт оглянулся, отыскивая своих воинов. Одному в такое пекло было не войти.
— Стой, князь, — остановил его воевода, — твой немец уже успел.
Лукас фон Зальцбург, только что окунувшийся в реку, замотав голову чем-то мокрым, в обгорелых ошмётках, уже входил в дымящийся дом. Все приостановились, приумолкли, напряжённо ожидая, появится ли он назад.
И рыцарь появился, держа на руках короткое, без ног, тело.
— Тимофей! Добрый был воин и щитник знатный, — проговорил воевода, по-прежнему следя за немцем.
