Князь с воеводой отошли на край поляны, и Довмонт, теперь уже не через посыльных, рассказал о малой схватке с рыцарями на лесной дороге.
— Просятся ко мне в дружину, но это как рассудите с посадником. Скажешь — они ваши.
— Большой вины у них, может, перед городом нет. Оставим их заложниками, а там, смотришь, обменяем на наших.
На том они порешили.
— Для людей твоих место выделено, захотят селиться — пусть строятся. И лес им будет, и камень. — Воевода посмотрел в сторону Довмонтова отряда: — Для баб с малыми детьми и сегодня крыши найдём, не звери. Самого же, если не побрезгуешь, приглашает тебя посадник.
Люди уже были готовы и ждали знака Довмонта.
Поначалу воевода думал сразу сказать про князя Герденю. Но в последний миг себя удержал.
Хорошо ли, едва встретившись, рассказывать о своей слабости, просить помощи. Хотя Довмонт понимал, что не на посиделки и не на распевки его приглашают. А коли он воин, так и придётся ему воевать, защищая новый дом.
Не знал воевода, что первое испытание их уже ждёт. Дорога шла через светлую берёзовую рощу, берёзы стояли не часто, как это бывает в гнилых местах, дорога стала шире, и чувствовалось, что город совсем рядом. Неожиданно ветер принёс запах дыма.
Довмонт ехал теперь впереди отряда, рядом с Давидом Якуновичем. Чуть позади были дядька Лука, псковские бояре.
Они тоже ощутили дым, взглянули друг на друга и заторопили лошадей.
А когда кончилась роща и дорога вышла на широкое поле, вдоль всего дальнего края которого стояли высокие рубленые избы, они увидели и пламя. В лучах солнца огонь, поднимавшийся над крышами, был бледным и накрывал несколько домов.
— Завеличье горит! — крикнул Давид Якунович и, оглянувшись на гостей, погнал коня к пожару.
Псковские бояре, ратники бросились за ним врассыпную по полю. Довмонт оглянулся на свою дружину. Дядька Лука мгновенно понял и согласно кивнул. Долгая сушь сделала своё дело. Как бы ни береглись люди, если неделями палит жаркое белёсое солнце — жди беды. А может, и нечисть какая, пожелав отомстить человеку, наводит на него огонь. Взметнувшись над одним домом, пламя быстро начинает пожирать и соседние.
Так было и теперь. Хотя они спешили, гнали коней, но когда приблизились — уже с десятком домов можно было навсегда проститься. Да и стены соседних, рубленные из толстых брёвен, тоже начинали дымиться.
По наплавному мосту через реку бежали на помощь люди с крючьями, топорами. Вокруг стоял бабий визг и вой, диким ором кричали животные, что были заперты в горящем хлеве. Люди, с перемазанными сажей лицами, вытаскивали из изб, что стояли поблизости, пожитки. А к горящим домам было невозможно приблизиться — такой от них исходил жар. Воздух был раскалён, и пламя, словно передразнивая плачущих баб, упоённо подвывало.
