Свора девчонок | страница 103
– В лесу из лимонного пудинга нас бы никто не нашел, – сказала Рика.
Мы засмеялись.
– А смеяться не запрещено? – поинтересовалась Иветта.
Бея была невозмутима. Одна бровь вверх. Вдох-выдох через нос.
– Если шуметь, нас будет легче обнаружить. И опять придет какой-нибудь придурок. Как вчера. Это нехорошо. Следующий придурок может оказаться вооружен.
Она встала и прикрепила листок с правилами на конце корня. Рядом с бусами Инкен.
– У нас могут быть враги снаружи, но самим себе врагами становиться нельзя. Нам нужно держаться вместе и действовать разумно. Мир – лучшая защита.
– О, это так напоминает все остальное твое индейское дерьмо. Индейское дерьмо горячее обычного, или как?
– Иветта, бесишь!
– Бея, ты тоже!
– Настоящим объявляю их врагами и позволяю съездить друг другу по роже. – Рика разбавляла остроту. Может, это потому, что она умела готовить. Она знала, что от избытка остроты помогают сливки. – Ах, черт, драться-то наверняка запрещено.
Иветта допила свой чай.
Листок с правилами провисел на корне недолго. Его сорвал ветер. А может, чья-то рука. Или заигравшаяся собачья морда. Но мы их все равно соблюдали.
В основном.
То есть часто.
Я вместе с Рикой на Собачьей Танцплощадке красила пледики от Смекалочки в сине-фиолетовый цвет. Краской для этого служило варево из малины и черники, приготовленное в большом котле. Между деревьями мы натянули кусок синтетической веревки и развесили на ней капающие пледы.
Рика рассказывала мне, что у нее в семье пятеро детей – один мальчик и четыре девочки – и что у каждого есть своя тактика, как добиваться внимания отца. Маминого внимания никто не жаждал. Оно и так у всех было.
По вечерам отец приходил домой усталый, и на него все набрасывались. У самой старшей сестры очень хорошие оценки, она показывает их отцу, он ее хвалит. У второй сестры оценки плохие, она их показывает, отец ее ругает. Единственный брат старается держаться с отцом по-приятельски, он говорит: «Ох, бабы!», – отец дает ему тычка. Самая младшая сестра забирается к отцу на колени и начинает его зацеловывать. Отец три-четыре раза дает ей попрыгать у себя на коленях, а потом ссаживает на пол кухни со словами: «Ну, всё! Слезай, ласковая моя подлиза!»
Мать каждый вечер делает отцу бутерброды с огурчиком и плевочком горчицы и уходит с кухни. Остается только Рика.
– Ну, рассказывай! – говорит отец, и Рика должна рассказать ему какую-нибудь историю.
– Веселую или грустную? – спрашивает она, и отец всегда отвечает: