Читали в основном дома. Отец возвращался со службы, обедал — Сережа уже не отходил от него, — ложился отдохнуть (старый ковровый диван был со скрипучими пружинами, до сих пор явственно помнится, запах пыли, нафталина, какой-то травы от моли — там хранились зимние вещи; Регина быстренько от него освободилась, и правильно сделала. Но теперь, когда не стало отца…), и начиналось чтение. Из Аксакова, про ужение рыбы. «Рассказы охотника» по нескольку раз. Жюля Верна. А то Сабанеева. Отец прерывался, вспоминал, как охотились в его юности, какие разливы случались на Оке, что за обилие дичи было, Сережа затаив дыхание слушал и вдруг принимался подпрыгивать, а мама сердилась, потому что диван давно пора чистить.
Когда начали Сетон-Томпсона, Сережа задумал сбежать в северные леса. Самые большие трудности дома: копил спички, соль, крупу, незаметно, остерегаясь вызвать подозрения. Кое-какие причиндалы, необходимые для лесной жизни, вроде костровых крючков. Кастрюлю переделал в котелок, сухарей насушил — бабушка отчасти участвовала в приготовлениях, но с бабушки была взята страшная клятва. А с мамой просчет, подглядела, когда выкраивал, пользуясь точным рисунком, помещенным в книжке, индейские мокасины из голенищ вовсе даже не новых отцовских сапог, и задала взбучку. Отец же, когда разобрался, с таким неподдельным интересом вникал в подробности его приготовлений, словно и сам не прочь…
Ему бы лесником, в смысле лесничим, быть или геологом, в те поры геологи еще бродили по тайге, по горам, на многие месяцы отрывались от города. Увы, у отца была сидячая учрежденческая работа, бумаги, арифмометры, калькуляции и пространные рекомендации, которые не делали погоды, — экономистом он был, модная ныне специальность.
К тому же примерно времени относится знакомство с Юрочкой Стеккером. Или нет, в классе пятом был, ну, четвертом, жили в одном доме, родители поддерживали знакомство между собой, и вот взяли в гости и его, Сережа упрямился, не хотел идти: Юрочка казался скучным, еще и задавалой, пусть постарше года на два. Ни в расшибалку, ни в казаки-разбойники — толстяк, бегать не умеет. «Жиртрестом» его дразнили, старались толкнуть, запустить камнем издали, пробегая по луже, обдать грязью — всячески третировали, чуя в нем чужака. …И, разинув рот, смотрел, не мог отвести глаз от его коллекций жуков и бабочек. А там всякие объяснения, увлекательные подробности о разной живности, которой было полно по банкам, клеткам, и прямо в комнате бегали и летали; и Юрочкины планы, уверенные, без тени сомнений, на будущее. Уходил возбужденный и счастливый. Коллекции и весь антураж — пробирки, колбы, этикетки с латинскими названиями, пинцеты — заполнили мальчишеское воображение. Окончательно довершило вступление Сережи на путь натуралиста иллюстрированное издание Анри Фабра, которое подарили родители ко дню рождения.
