В наши дни | страница 48

Подмяв под себя множество сбегающихся стальных путей и выбрав из них лишь единственный, ведущий на восток, поезд, громыхая на стыках, уже несся меж закрасневших к вечеру пологих холмов родной земли.

Белович ехал навстречу давно знакомой ему, но все же неизведанной жизни. Он не страшился ее.

В июле драматический театр, в котором главным администратором служил мой старый знакомый Аркадий Павлович, должен был выехать на гастроли в один из крупных южных городов, в те годы совсем недавно ставшим советским. Задумано было показать все значительное из имевшегося в большом, за десятилетия созданном репертуаре.

В середине июня Аркадий Павлович, ранее уже побывавший в том далеком городе и предварительно подготовивший там все, что требовалось для гастролей, теперь ехал на Западную Украину раньше других. Следовало произвести выгрузку отправленных вперед декораций и позаботиться о квартирах для актеров.

Главный администратор отправился в путь налегке: в летнем костюме, с габардиновым пальто на случай непогоды и маленьким чемоданом. Все остальное, необходимое для полуторамесячного пребывания в отъезде, позже должна была привезти его жена Лидия Романовна — Лидуша, как ласково называл ее Аркадий Павлович и, как, впрочем, в глаза или за глаза звали ее почти все в театре.

Пассажир мягкого купе, в дороге он из вагона выходил редко, разве лишь затем, чтобы купить свежую газету. Но московские даже на большие станции поступали с обидным опозданием. Местных едва хватало и на четверть часа чтения.

Ничего примечательного в новостях не было. Проглядев газету, Аркадий Павлович откладывал ее в сторону и, откинувшись на упругую спинку скамьи, закрывал глаза. Он ценил время двухдневной передышки, когда после каждочасных администраторских хлопот не нужно было никуда звонить, ни с кем ни о чем договариваться, никуда не спешить. Блаженствуя, он, однако, уже начинал скучать в выпавшем на его долю непривычном безделье.

Ленинград оставался далеко позади. Поезд шел по украинской земле. Синяя тень вагонов, выгибаясь, бежала рядом по откосу и подпрыгивала на столбах телеграфной линии. Вдали шелковистыми широкими волнами блестели ковры поспевавших посевов, то бледно-зеленые, то ядовито-желтые. К середине дня в поезде становилось жарко. Только ветер, на ходу врывавшийся через опущенное окно, приносил спасительную прохладу.

Все будто было ладным. В кармане висящего рядом светло-серого пиджака лежала телеграмма о том, что пульмановские вагоны с имуществом театра прибыли на станцию назначения в город, где вскоре должны были начаться гастроли.