Долго Алеша колебался, прежде чем решился поговорить с Председателем ВЦИК Михаилом Ивановичем Калининым один на один, выложить ему свое горе.
«Все идут к нему с прошениями да жалобами, ну и я пойду, — думал он. — Как приедет из Москвы погостить в свою деревню, и пойду».
Увидели Алешу перед домом Калинина, в палисаднике, в кустах, босоногим, в длинных заплатанных штанах, без фуражки.
— Ты что тут делаешь?
— Ожидаю.
— Кого ожидаешь?
— Его.
Все поняли, что парнишке нужен сам хозяин дома. А Михаил Иванович с дороги только что умылся, почистился и на открытой террасе с родными пил чай.
— Ну заходи, мальчик, заходи, — подал он голос. — Чей же ты, откуда?
— Из Хрипелева. Алеша Сысоев. Я с жалобой на мамку. Она мне гармонь не дает.
— Вот тебе и на! — Михаил Иванович поставил стакан на блюдце, засмеялся. — Почему же она тебе гармонь не дает?
— Говорит: «Мал, изломаешь». — Он потянул в себя носом. — Только я бы берег.
— А может, и правда подождать, когда подрастешь?
— Подождал бы, да не ждется. — Подойдя поближе к Калинину, Алеша понизил голос: — Играть-то я уже научился.
— Как же?
— Мамка уйдет в поле или на гумно к риге, я гармонь-то выну из сундука и учусь. А как увижу, она возвращается, опять гармонь спрячу.
— Один в доме-то?
— Нет, у меня сестренки — Манька и Дуняшка. Я им по леденцу даю, чтобы молчали.
— Ну и ловок, Алеша! А если мать меня не послушает?
— Послушает. Как бы тятька был жив, дал бы гармонь, а то помер. — Голос у Алеши осекся, задрожал.
Михаил Иванович отечески прижал мальчонку к себе, но утешить не знал чем: за стол Алеша не садился, конфет не брал.
— Придется за тебя заступиться.
Вскоре всероссийскому старосте потребовалось быть в деревне Хрипелеве. Тамошние крестьяне перемеряли землю и перессорились. Земли мало, а людей много. Не только перессорились, а и подрались. Приехали за Калининым, просили рассудить их…
Пока выносили стол и скамейки, пока народ готовился к сходке, Михаил Иванович вспомнил об Алеше Сысоеве.
Мать Алеши, женщина с широким лицом и большими печальными глазами, увидев такого гостя, переполошилась:
— Ой, Михаил Иванович, как же это вы ко мне зашли? Да куда же мне вас сажать, чем потчевать?
