— Если желаете, — сказала Паня, — я могу вызвать неотложку.
И опять он смолчал.
Приблизившись к нему, она попросила:
— Петр Васильевич, чек надо подписать: люди приходят за деньгами по переводам… Жалобы строчат…
Так ничего и не произнеся, он сел на постели, взял из рук Пани самописку, чек, сделал на нем надпись и снова лег, теперь уже обернувшись лицом к стене.
Прибежав к себе на работу, Паня собралась было рассказать сослуживцам, какой чудной нынче Петр Васильевич. Однако, развернув чек, охнула.
Поперек этого документа строгой отчетности было написано: «Христос с вами!»
И в положенном месте стояла подпись начальника.
В тот же день Петра Васильевича увезли в больницу. Сперва в местную, а затем в городскую.
Разузнав, где он лежит, Паня поехала навестить его.
В палату ее не пустили. Вышел к ней врач, худенький старичок, он понравился Пане: никуда не торопился, пригласил ее сесть, сам сел на диван рядом, расправил свой крахмальный халат на коленях и спросил:
— Вы кто будете, родственница больного?
— Нет, — ответила Паня. — Я с ним работаю: он — начальником отделения связи, а я там — оператором.
Старичок еще спросил:
— А давно ли вы или ваши товарищи по службе стали замечать за ним какие-нибудь странности, причуды, какие-либо отклонения от нормы в его поведении?
Паня начала вспоминать и припомнила:
— Вот мой супруг говорил, что Петр Васильевич боялся скотины.
— У него что, корова была? — спросил врач.
— Нет, он чужой скотины боялся, когда она с поля встречь шла.
— Ну, этого я тоже опасаюсь, — сказал старичок. — А вот по работе, на службе вы ничего не замечали? Ведь все-таки он был вашим начальником…
— Нормально все было, товарищ доктор. И вина он не пил, и на подчиненных не выражался…
Старичок подумал, пристально посмотрел на Паню. Ей даже померещилось, что он ее жалеет.
— Задам-ка я вам еще один, последний вопрос: не случалось ли у больного заметно мрачного состояния, настроения? Бывал ли он подолгу молчалив, хмур?
— Ага, ага! — обрадовалась Паня, она очень хотела помочь и этому старичку и Петру Васильевичу. — Бывал, бывал… Молчит, слова не скажет.
— И вас это не удивляло?
— Так ведь мы думали, он нами недоволен: знаете, план не всегда выполнишь, дисциплина тоже… Товарищ доктор, — жалостливо спросила Паня, увидев, что врач заканчивает беседу, — а скоро он поправится?
— Трудно сказать.
— Ну, как хоть называется его болезнь?
— Депрессивное состояние.
— На нервной почве? — спросила Паня.
— На нервной.
