Он потянулся к телефону, но, подумав, принял руку обратно.
Торопиться не следовало.
Надо точно подобрать слова, интонацию и, главное, отработать саму концепцию доклада. Концепция же обязана нести в себе этакую небрежную мыслишку, что, дескать, путаются тут под ногами разные доброхоты, падкие на скандальные разоблачения, а потому вы там подумайте о подходящем камуфляже для своих злодеяний — как, например, об упреждающем разные слухи интервью по актуальному поводу; далее — об определенной политико-воспитательной работе среди специалистов геологоразведки, газовиков… Или — как их там?
Ну а итог — укрепление нынешнего генеральского кресла. За заслуги пусть и небоевые, но…
Он внезапно подумал, что находится сейчас в роли перевербованного агентишки, пытающегося выслужиться перед новым начальством, способным растереть его в пыль, и стало от такой мысли генералу мерзко и одиноко, и все оправдания, которые мгновенно начали выстраиваться в мозгу, затмевая собой едкий униженный стыд, отмелись им, прекрасно о таких оправданиях ведавшим, бесповоротно и жестко.
Да, он выживал. Очередной раз в новых условиях. И все. Да, он приспособленец во власти. Иная же перспектива — жалкий, всеми забытый старик.
Внезапно вспомнился бывший приятель — ныне покойный генеральный прокурор. Как бы предстал перед взором: в добротном пальто, шляпе, выпрастывающий, как медведь из берлоги, свое громоздкое туловище из казенной «Чайки», горделиво, с невидящим взором следующий к лифту, а затем — в кабинет под шорох спешно скрывающихся за дверьми сотрудников…
А после возник иной образ, также присутствовавший в памяти генерала: сутулый пенсионер, стоящий в очереди за картошкой, продаваемой из кузова грузовика. Кургузая курточка, вязаная лыжная шапочка, драная авоська…
Генерал помнил, как попросил шофера остановить машину и долго, не веря глазам, приглядывался к этому дедку, с болезненным недоумением уясняя: да, он самый, генеральный, сверзившийся из ослепительной вышины некогда грозный небожитель…
Ну нет!
Он снял трубку телефона правительственной связи.
— Виктор Сергеевич, тут у меня деликатный момент… Вы не могли бы уделить минут пять? Завтра? После обеда, ага. Благодарю, Виктор Сергеевич…
